И как ожидалось Надскрёбышевым, то Зинаид замешкался, заявив, что знай он этот код, то не сидел бы здесь, а отдыхал бы Майами. А вот Надскрёбышев в отличие от него нашёл этот для себя этот код. И он теперь находится, хоть и не в Майами, но в местах, приближенных к этому райскому отношению к тебе реальности. Правда, он нашёл только косвенный код для открытия этого портала – им оказалась его коммерческая жилка, принявшая живейшее участие в продвижение его изобразительных талантов, а вот как только он разгадает настоящий код для открытия этого портала, то тогда вы с ним так запанибратски не поговорите, даже будучи самим Феодосием вторым. Чьей поддержкой он и заручился на первом этапе своего становления большим художественным талантом, ради чего ему пришлось поделиться секретом этой своей картины. – Это портал в другой мир.

Во что Феодосий не полностью поверил, как не поверил в дух свободомыслия Надскрёбышева, отчего-то совсем не готового ради своих убеждений плохо питаться, а уж говорить о том, чтобы голодать, то никто не имеет права зажимать человеческую свободу таким иезуитским образом.

– У меня таких порталов вон сколько. В каждом окне. – Резонно контраргументировал Феодосий.

Ну а что Надскрёбышев может ему на ответить? Да только ничего из того, что находится в ощутимой реальности.

– Я без кодов доступа ничего пока доказать не могу, но как только я их вычислю, мы откроем этот портал. – Делает заведомо неосуществимое заявление Надскрёбышев. На что Феодосий хотел бы ему указать носком своего мокасина, которые он очень любит носить на голую ногу, да вот только Надскрёбышев демонстрировал в себе столько искренней веры в собой сказанное, что Феодосий захотел ему в этом поверить. Тем более Феодосий, хоть и был главой своей поместной церкви, по каким-то внутренним моральным убеждениям, скорей всего, связанных с политической необходимостью быть для своих подданных выше любых принципов и привязанностей, ничему и никому не верил, а недостаток в организме, даже в духовной области, как ты этого не хочешь, а ощущался, вот он и решил своё неверие восполнить в вере в такую абстракцию.

– Ладно, Григорий, – обращается к Надскрёбышеву Феодосий, – как только разгадаешь загадку своей картины, сразу ко мне дуй. И не думай открывать портал без меня. А чтобы ты по глупости своей меня не надумал надуть, я …– Феодосий поднялся на ноги, подошёл к этой, так эффектно и ловко оформленной новой работе Малевича-некст (хватит уже скрестить в дом этого художественного гения через своё непризнанное имя), установленной прежде всего на его рассмотрение и усмотрение в центре приёмного зала на специальной треноге, и ещё раз решил убедиться в соответствии на неё наговариваемого её типа создателем, и тем, что в ней есть.

И судя по непредвзятому, но субъективному мнению Феодосия, выраженному в гримасе лёгкого непонимания и больше, конечно, недоумения, то этот маляр Малевич, водит его за нос всеми этими фантастическими байками о каком-то там портале. И этого сукина сына не мешает проучить за такую его дерзость. Хотя…Во всём этом что-то такое есть. Перспектива выставить дураками весь такой не толерантный, белый свет. – Среди дураков живётся как-то лучше и вольготней. – Всё за всех решил Феодосий, глядя сквозь поверхность этой работы Малевича-некст в ближайшее будущее некоторый известных для него особ. И надо же, какая вдруг мысль поразила Феодосия, при взгляде в это окно возможной реалистичности. – А ведь это и в самом деле в своём роде портал. Его надо уметь только правильно применять, и уметь в него видеть.