Пробуждение было вязким и тягучим. Первое, что он ощутил – гул в ушах, который медленно стихал, уступая место тяжёлой придавливающей боли. Той самой, которая одновременно не позволяет снова уснуть, но и наполняет тяжестью веки и всё тело, не давая даже малейшей возможности пошевелиться. Было бы проще, если бы у уха назойливо звенел будильник, но он их не заводит накануне выхода в осознанное сновидение, чтобы случайно не вырвать себя из мира снов раньше времени. И как это ни странно, единственное, что может заставить преодолеть эту давящую боль и полную темноту комнаты, это желание сходить в туалет. Да, он выпил прямо перед сном залпом два стакана воды, и сейчас мочевой пузырь просто разрывался, требуя немедленно встать. Это единственное, что могло преодолеть невыносимую тяжесть, которая свинцовой гирей повисла где-то в области затылка. Спотыкаясь о разбросанные вещи и ища наощупь ручку двери, он добрался до туалета и избавился от избытков переработанной жидкости в своём теле. Спустил воду он всё также в полной темноте, но не успел он добраться обратно до кровати, как голову пронзила острая игла входящего вызова. Согнувшись от болезненного отзвука уставшего мозга, парень нащупал на левой стороне головы где-то за ухом небольшое, всего сантиметр в диаметре, плоское стеклянное сенсорное кольцо, и проведя пальцами заранее запрограммированную последовательность, он принял звонок.

– Я не получил от тебя ни-ка-кой информации, – голос, звучавший прямо в голове, был раздражённый и принадлежал мужчине.

– Я ещё работаю над этим, – парень наконец-то добрался до окна и, слегка помедлив, отдёрнул blackout-шторы, нанеся тем самым мощнейший световой удар по сетчатке глаз, но только таким способом можно было смыть с себя эту невыносимую болезненную тяжесть.

– Номад, ты хоть представляешь, какие убытки я несу каждый день ожидания? Я уже третьи сутки подряд слышу от тебя одно и то же. Я дал заказ тебе, хотя за ним стояла очередь, а ты меня подставляешь.

– Я сказал – я работаю над этим, – парень, которого собеседник называл Номадом, снова дотронулся до сенсорного кольца и прервал связь, бросив в пустоту: “За-е-ба-ли”.

Ещё немного посмотрев слезящимися от яркого дневного света глазами в окно, Номад, не утруждаясь надевать на себя хоть какую-нибудь одежду, дошёл до выхода из комнаты, открыл сложный круговой сейфовый замок, вмонтированный прямо в металлическую дверь, и вышел на лестничную площадку, которая вся в буквальном смысле слова состояла из точно таких же дверей. Все стены, лестница, пол, потолок – это всё было сплошными дверьми, скрепленными друг с другом. Ведомый одному ему известным алгоритмом, он проходил через открывающиеся проёмы, оказываясь всё в новых и новых копиях этой лестничной клетки, пока, наконец, не выбрался в абсолютно пустой прямоугольный ангар с ровными стенами, полом и потолком монотонно молочного цвета с рассеянным освещением, стирающим любые тени. Но Номад, создатель этого места, знал, что в одной конкретной точке, если встать определённым образом и поднести руки к лицу, то голова отбросит на них очень чёткую тень, которая и будет выходом в реальность.

Номад очнулся в дешёвой, пропахшей грязным сексом и испражнениями гостинице. Едкая вонь, разъедающая глаза и дёсна, быстро приводила в себя и заставляла уйти как можно дальше от этого места. Номад пробрался по тесным коридорам с выцветшими отклеивающимися блядско-розовыми обоями к пожарному выходу, который никогда не закрывался в ожидании новых поставок контрафактных карт памяти.

Проулок, в котором он очутился, сменял палитру запахов на недоеденную еду, заблёваные стены и крысиную мочу, а груды мусора, наваленные прямо на землю, чавкали и хлюпали под ногами. Маневрируя среди куч этого смердящего месива, Номад, одетый в давно изношенные джинсы и худи тёмного цвета и некогда белые кроссовки, наконец-то выбрался на улицу и тут же поспешил снова вернуться в этот омерзительный проулок и вжаться в стену, натягивая капюшон на голову с такой силой, что он полностью закрывал лицо, одновременно проведя по сенсорному кольцу за ухом средним пальцем руки, как бы заправляя волосы за ухо. На противоположной стороне улицы его примеру последовало ещё несколько неопрятного вида пешеходов. Поводом к таким синхронизированным пряткам послужил характерный шум полицейского дрона.