Гм-м… надо спуститься в свою келью и поесть. Монахи исправно поставляют еду прямо в номер или на плац во время обеда. Только съесть ее не всегда получается. Сначала меня тошнило при виде еды, но потом я ощущал только зверский голод.

Я с трудом поднялся. Обессиленные пальцы несколько раз соскальзывали с деревянной стойки. Поднявшись, я с удивлением посмотрел на свои колени, от дрожи мышц они гуляли, выписывая странные ломаные кривые. Чудеса… нет, бывало и хуже, но сейчас я себя не ощущаю настолько разбитым. Будто мои ощущения идут в разрез с реальностью, показывая картину лучшую, чем есть на самом деле.

Так, теперь шаг, другой. Если напрячь мышцы, блокируя колено, то дрожь прекращается, и можно ходить, деревянным шагом старого паралитика. Но сейчас плевать, как я выгляжу – главное дойти до своей кельи и поесть.

На краю зрения мелькнуло темное пятно на галерее второго этажа. Обернувшись, я увидел стройную фигуру в темно-коричневом, почти черном платье. Слегка рыжеватые, прямые волосы, затянутые в сложную прическу, перевитую темно-коричневыми лентами, лицо… странное, бледное, неземное лицо, словно нарисованное талантливым художником легкими, летящими касаниями кисти. Заинтересованно-отрешенный взгляд, словно смотрящий одновременно на меня и сквозь…

Девушка… девушка здесь, в монастыре?! Более того – в странном, европейского вида платье! Удивление на несколько секунд парализовало меня, увиденное полностью выпадало из сложившейся картины этого восточного мира.

А девушка тем временем продолжала смотреть на меня странным, отрешенным взглядом. В ней не было ни единой капли «восточности», постоянно мозолящей глаза. Вместе с тем, в ней присутствовал тот привкус чуждости, характерный для всего, что я видел в этом мире. Мысль – «Может, она из моего мира?!» мелькнула и бесследно исчезла. Девушка явно местная, но принадлежит к совершенно иной культуре.

«Как она здесь оказалась? Что она здесь делает?» – новым вопросам суждено остаться без ответа.

Некоторое время мы так и стояли, смотря друг на друга. Она, похоже, видела что-то мне недоступное, а я не мог решиться обратиться к ней. Молчание царило между нами. Нереальность ситуации неудобным грузом лежала на сердце, лишь легкий ветерок напоминал о том, что все это происходит на самом деле.

Наконец, она медленно закрыла глаза. Еще миг, и точеная фигурка удаляется от меня. Проходит еще мгновение, кажущееся вечностью, и стук двери возвращает меня обратно к жизни.

Я бессмысленно смотрел на дверь, за которой скрылась незнакомка. Эта встреча совершенно выбила меня из колеи. Усталость навалилась тяжелым комом. Голова стала пустой, глухое безразличие воцарилось в душе.

Не оглядываясь, не обращая ни на что внимания, я направился к своей комнате.

И вновь дни закружились однообразной выматывающей каруселью. Но теперь через них проходила ярко синяя нить Силы. Работать с Силой было интересно, мне открывалось нечто новое, необычное, яркое… Это сложно описать – иногда Сила напоминала горную реку… иногда извилистый и звонкий ручей… а порой, северное спокойное море… Но она всегда была холодной.

Я окунался в нее, просил изменить свое течение, поделиться со мной – и она отзывалась. Поток омывал меня, уносил усталость, оставляя взамен часть себя. Синие искорки растворялись во мне, даруя вторую жизнь измученному телу, новый глоток душе. Иногда поток звал с собой, предлагал погрузиться в него полностью, раствориться, плыть вместе с другими искрами. Забыть о боли, страдании, неизвестности – и я ощущал, что могу просто уйти. Оставить этот пугающий жестокий мир и стать чем-то другим, частью чего-то могучего, бессмертного, безразличного. Но что-то меня удерживало. Удерживало каждый раз, хотя достаточно лишь сделать шаг. Наверное, это страх, и что-то еще… упорность, отказ принять поражение и маленькая, тихая надежда, что я пройду этот ад. Поток не возражал, ему было все равно.