Вдоль озера тянется село Дольнее Белое, за ним непроходимый дремучий лес. Могучие корни вздыбливаются из-под земли, переплетаются с ветвями, сломанными и побитыми ураганами, что налетают внезапно с воющим ветром. Если удастся перейти чащобу, окажешься в неведомых странах. Но никому ещё не удавалось осилить дорожки-тропинки, запутанные, как ведьмины волосы. Это было тёмное царство старухи Меланьи. Одно имя её наводило страх и означало «чернота, тёмная». Здесь всегда царил полумрак. Застывший лес казался безжизненным. Ни звука, ни шороха. От этого ещё большая жуть охватывала заплутавшего человека. Он вдруг слышал странные громкие звуки, будто играли трещотки на сельском празднике. И едва путник, окаменевший от ужаса, уже прощался с жизнью, как вот она, жуть-то, и являлась. Старуха в чёрном одеянии. Седые космы выбивались из-под платка. На плечи накинута шаль, на которой, вместо кистей-украшений, извивались юркие змеёныши с «погремушками» на кончиках хвостов. Старухины скрюченные пальцы крепко держали клюку, вокруг которой обвилась «мамка» – гремучая змея, что вторила своими пластинами «детскому» оркестру – её треугольная голова с застывшими вертикальными зрачками, излучавшими красный свет, освещала путь Меланихе. Там, где ступали ноги ведьмы, земля застывала, и в прах превращалось всё живое, попавшее под тяжёлую поступь. Над её головой бесшумно описывали круги нетопыри. За свою «помощь» выбраться из заколдованного места, ведьма забирала душу навечно. Человек лишался разума и поступал в услужение. Сам виноват, не броди, не рыскай, где не следует. Но власть Меланихи простиралась и на родных путника. А если кто пытался забыть или отказаться от её «подарка», то вскорости гибнул от дикой стаи Волкопсов. Откуда появлялись эти звери – неизвестно. Нападали на домашний скот, да и человека могли загубить. Сотворив чёрное дело, бесследно исчезали, становясь невидимыми. Никакие ловушки и засады опытных охотников не действовали на этих оборотней.

Меланье приходилось обращаться к Стае по надобности. Стара она стала. Пропадал интерес к власти. А терять свои владения, ой, как не хотелось. Это, что ж, судьба ей уготовляет проживать на какой-то опушке рядом с деревенькой и стать бабушкой-отгадушкой? Да не бывать этому вовек!

Она натравливала стаю разбойников на тех, кто ей был неугоден. Волкопсы слушали её, так как особым умом не отличались. Расплачивалась она тем, что подгоняла к ним добычу – глупых косуль или домашний скот.

Но с некоторых пор появилась у ней мысль, что Аглая, проживающая на другом краю леса, много власти обрела. И не стало Меланихе покоя. Она-то постарше будет, род её идёт от каменного многоголового змея. Надо бы приколдовать волшебницу так, чтоб попала та под власть ведьмы. Пусть простой бабой станет, влюбится, замуж пойдёт, детишек нарожает. Вот и нет уже хозяйки Синего Заозёрья. Служить будет ей, Мелании, истинной властительнице тёмного царства.

Направила было на разведку двух баб, так эти полоумные забыли все наставления, что втолковывала им ведьма, кем она и являлась на самом деле. Вот и поделом им. Надумали, по дурному, по-бабьи, волшебницу сломить. А что за тайная сила была у Аглаи, старуха не могла понять.

Пошла Меланья к Стае. Тёмными глыбами лежали они среди поваленных деревьев, прячась от чужих взоров, издавая глухое ворчание. Один волк в рыжих подпалинах, лежал поодаль в одиночестве. Баба уставилась на него тяжёлым взглядом, а на её клюке поднялась треугольная змеиная голова.

– Что это с ним? – глухо, как в сыром подземелье, прозвучал её голос.