Капитан Эрис к моменту отплытия уже не спала двое суток. В пси-тоннеле нет никаких ориентиров, они могут пролетать сквозь острова, даже не заметив их. Единственной неизменной величиной остается время. И Капитан часто щелкала крышкой своих карманных часов, чтобы не пропустить назначенное время. Первые пять часов все было тихо: моряки занимались привычной для них работой. Кто-то пытался скулить, но Турин моментально пресекал все жалобы и нытье.

Капитан уже хотела уйти с мостика и немного подремать, или просто хотябы сесть, как серую дремоту корабля разбил рык.

– Все из-за тебя, дубина! – один из матросов кинулся с кулаками на другого. Тот, пропустив первый удар, ответил обидчику. Остальные матросы отвлеклись от своих дел и даже начали формировать круг вокруг внезапного представления. Турин бросил вопросительный взгляд на капитана. Возможно, на обычном корабле это и было нормой, но здесь такого допускать было нельзя.

– Нет! – одними губами прошептала капитан и кинулась вниз, дабы разнять драчунов. Те с упоением мутузили друг-друга, валяясь по палубе.

– Прекратили! – зычно крикнул Турин, хватая сзади под руки одного из них. Второй было тоже кинулся, но его, внезапно для его возраста и комплекции, подхватил Салага.

– В чем дело? – капитан спустилась, стараясь ничем не выдать своего удивления от поступка Салаги, зато недовольство демонстрировала вовсю.

– Он толкнул меня! – вскрикнул зачинщик, пытаясь вырваться из рук Турина.

– Не было такого. – Его оппонент не трепыхался, так что Салага его почти сразу отпустил.

– Отставить! – прервала Капитан. – На этом корабле нет более важной работы, чем сохранять спокойствие. При постоянном ветре мы движемся в одном направлении. Ваша задача исключительно в том, чтобы корабль и экипаж был в порядке. Кто дал тебе право калечить члена экипажа, матрос?! – рыкнула капитан в лицо зачинщика.

– Борун, меня зовут.

– Индифферентно! Турин, отпусти его. – матрос получил наконец свободу от медвежьих объятий Турина, но кидаться снова в драку не спешил. – Твий поступок – малодушен и отвратителен. – прошипела капитан в лицо матроса. – Старпом, наказание матроса за нарушение дисциплины – пятьдесят отжиманий. При повторном нарушении – семьдесят. Вы знали, куда шли. Борун – исполнять, Турин – проконтролировать. Салага – за мной.

Капитан ушла недалеко. Только подошла к лестнице на капитанский мостик.

– Салага, скажи, от одного до десяти, насколько им хреново?

– Все десять, капитан. – тихо ответил Салага. – Они ждали тяжелой работы. Но это им все вновинку.

– Сейчас придумаю.

– Наказание завершено, капитан! – крикнул Турин. Оба матроса стояли рядом с ним до отвратительности бодрые, словно не отжимались только что, а на шезлонге лежали.

– Замечательно! – Капитан улыбнулась и пошла вверх, на мостик. – Сейчас буду петь! А вы – успокаиваться. Пока пою – попытайтесь найти внутри себя покой. И держитесь за него еще пару часов. Потом будет остановка.

– Есть, капитан!

Голос капитана, казалось, заполнил корабль, он отражался от верхушки мачт. И обрушивался на матросов, напоняя их какой-то силой.

На самом деле, капитан не только пела. В пси-тоннелях нельзя пользоваться магией напрямую, как привычно вне их. Капитан не могла заставить их успокоиться, просто дернув за нити. Она вплетала нити в голос, даря временное облегчение, передышку. На самом деле это могла быть любая песня, но эта история ей нравилась больше всего.

– Не радостно как-то, капитан! – крикнул Турин, впервые глубоко вздохнув за эти шесть часов. Но клянусь своей удачей, он в этом никому никогда не сознается.