себе, что привык бессовестно проматывать чужие деньги, – упрекнула брата Изабель.

- Я трачу их ради собственного удовольствия. Разве это плохо? – искренне возмутился де Бриссак.

- Да, я знаю, красиво жить не запретишь. Но, Габриэль, твоя репутация беспутного гуляки и завсегдатая притонов, бросает тень на всю нашу семью. Подумай о фамильной чести, о своём будущем, наконец. Если ты не возьмёшься за ум, отец оставит тебя без наследства.

После слов сестры Габриэль посерьёзнел, сдвинул брови — резкая прямая складка взбежала на лоб. Изабель была удивлена: она впервые заметила эту складку на его молодом, обычно безмятежном лице.

- Сколько ты могла бы дать мне взаймы? – прямо спросил он, глядя ей в глаза.

Подавив вздох, Изабель встала, медленно подошла к резному комоду и вынула из стоявшего на нём ларца несколько серебряных монет.

- Этого тебе хватит?

Габриэль недовольно поморщился.

- Этого хватит для покупки одного из портретов кисти модного ныне художника Леонара дё-Вэнси. Мне нужно гораздо больше.

Тогда Изабель молча подала ему ларец.

- Чудесно! – Лицо де Бриссака мгновенно просияло. Подняв крышку, он заглянул в ларец и довольным голосом прибавил: – Эта сумма меня вполне устроит!

- Неужели ты наконец-то решил купить себе приличный экипаж? – не удержавшись, полюбопытствовала Изабель.

- Экипаж? – переспросил Габриэль, своим видом подтвердив её догадку, а потом воскликнул: – И не только!

Он отпил из кубка немного вина и, напустив на себя важный вид, продолжил:

- Ты, верно, забыла, что Анн де Монморанси, дражайший кузен твоего супруга, устраивает в своём замке в Шантийи грандиозное пиршество – в честь рождения третьего сына. Я намерен своим присутствием почтить высочайшее собрание...

- Погоди! – прервала его изумлённая Изабель. – Ты, правда, хочешь появится в парижском обществе, несмотря на все те гадкие слухи о тебе, которыми оно опутано, словно паутиной?

- Нет ничего на свете, к чему бы я так не стремился! – с азартом воскликнул де Бриссак. – Говоришь, высшее общество судачит обо мне? Им ли судить меня? Суета лицемеров и лжецов! Меня не оскорбляет, а удивляет мысль, что они осуждают меня за те же пороки, в которых сами давно погрязли по уши. По всей Франции свальный грех и распутство!

Габриэль, не сдержавшись, разразился площадной бранью, от которой щёки у Изабель заалели как маков цвет. К тому же, его последние слова могли относиться и к ней: удивительно, что слухи о её «любвеобильности» до сих пор не достигли ушей герцога Шарля де Монморанси.

- Значит, мои деньги нужны для приобретения нового мнения о графе Габриэле де Бриссак? – после короткой паузы снова заговорила Изабель.

Уловив в голосе сестры нотки негодования, Габриэль шагнул к ней и, положив руки ей на плечи, заглянул в лицо.

- Ты же сама только что призывала меня одуматься и сделать всё возможное, чтобы вернуть себе добрую репутацию. Но поскольку мнение высшего парижского общества во многом зависит от имущественного благосостояния, я должен показать себя в наиболее выгодном свете.

- Но мои деньги... – попыталась протестовать Изабель (она поняла, что брат никогда не вернёт ей долг), однако он тут же прервал её.

- Благодарю тебя за щедрость, сестричка! Даже не знаю, что бы я без тебя делал?

- Лучше спроси, что бы мы делали без денег моего мужа? – Ухмыльнулась Изабель.

- Это точно! – весело подхватил де Бриссак и рассмеялся.

Смех у него был такой заразительный, что Изабель тоже не удержалась. Они смеялись над доверчивостью Шарля де Монморанси, не подозревавшего ни о путях исчезновения своих денег, ни о способах их дальнейшего применения.