– Да вот только, как я думаю, от бомбы вакуумного действия такой хрени не возникло, – я даже не услышал как Антон открыл дверь и тоже присоединился к разговору. Наверное, отреагировал на остановку.

– Хм, пожалуй, с этим я, тоже соглашусь, гхм, – сказал Петя, откашлялся, а затем попытался подняться и, наконец, сесть.

– Эй, эй, ты че… – начал отговаривать его я, быстро жестикулируя и как бы руками ложа его обратно.

– Да всё нормально, нормально, – отмахнулся тот.

У него почти получилось сесть, однако когда его раненая нога дотронулась до пола, Петя, с резким вскриком, повалился обратно. Руки автоматически потянулись к голени, но на середине пути остановились: сейчас до неё лучше не дотрагиваться, и Пётр это осознал довольно быстро.

– Нет, там точно нечто сверхъестественное роль сыграло, – с жалостью посмотрев на стонущего бойца, сказал Гоша. – Такого природа создать не могла… А может, и могла, кто её знает?

Петя продышался, на лбу выступила испарина, лицо покраснело от натуги, а руки дрожали от перенапряжения.

– Не… природа на всё… способна, – сглатывая почти на каждом слове, неожиданно сказал он.

Некоторое время все молчали. Сквозь создавшуюся идиллию тишины слышался только далёкий шорох и вой с бурчанием. Но вскоре, до сих пор стоящий в дверях, Антон прервал это:

– Видать, некоторое время мне ещё придётся в кузове постоять, – сказал он, после чего огорчённо выдохнул. – Ну, что ж, ладно. Гоша, там сейчас какая дорога идёт?

– Тут «зелёный» путь начинается, только один участок оранжевым отмечен, я скажу где, – буркнул водитель, всё ещё лежа головой на руле.

– Ясно, – я взглянул на этого парня ещё раз и изумился: только сейчас я заметил, что он в чём-то изменился. Точно, его лицо выражало эмоции! Я проморгался. Нет, не показалось. Глаза были живыми, губы двигались, произнося слова, которые, я думал до этого, он и вовсе не знал.

Что же так повлияло на него, или это у него просто перепады настроения… А может раздвоение личности, в общем, кто знает…

– Мужики, раз уж остановились, давайте перекусим, – вдруг предложил Гоша.

Я был не против.

Он залез под второе сиденье, но тут же остановился, подняв взгляд, уставился на обивку, и спросил, обращаясь к Антону:

– А ты на переднее сесть никак не можешь?

– Меня укачивает спереди, – ответил тот.

– Ну, тогда я пересяду, а ты здесь будешь, – предложил я.

– И меня с ним оставишь? Нет, я в перевязке и остальном подобном не слишком силён, поменьше тебя даже буду. Так что ты лучше здесь останься, для него же лучше.

Я взглянул на Петра, да, действительно, перевязывать голень ему время от времени надо будет.

– Парни, все есть будут? – задал вопрос Георгий, скрывшись под сиденьем. Я, смотря на Петю, вопросительно махнул головой, тот ответил отрицательно и безмолвно – очами. Сейчас бы ему как раз-таки следовало бы поесть, однако ввиду невыносимой боли кусок вряд ли в глотку полезет. И я его понимаю: у меня у самого аппетита нет, просто еда поможет немного отвлечься.

– Петя не будет, – ответил Антон.

– Я лучше успокоюсь и полежу немного, – сказал раненый, чуть повернувшись набок и прикрыв глаза.

Через пару секунд у всех троих в руках было по пачке саморазогревающейся гречневой каши. Ещё с воинского пайка осталась. Отдернув клапан, я услышал характерное шипение, скоро всё будет.

Через минуту я держал в руке тёплый пакет с горячей гречкой. Взяв у Гоши пластмассовую, одноразовую вилку, я начал подковыривать поднявшуюся смесь и запихивать себе в рот. Масла было неплохо ещё растопить… Я спросил у водителя об имении такого продукта, оказалось, что таковой имелся. Георгий вытащил из бардачка небольшой свёрток с маслом, и со словами «зажирел совсем» передал его мне. Только отламывая грязными пальца кусок молочного продукта, я подумал, что надо бы помыть руки. Хотя, уже не обязательно, всё равно желтая субстанция уже начало растворяться в жаркой каше.