– Волшебная страна! – воскликнул в свою очередь Фред. – Знаете ли, с тех пор, как я прибыл в эту часть земного шара, я пришел к заключению, что волшебные сказки не вымысел. Эта действительность в тысячу миллионов раз величественнее того, что когда-нибудь было вымышлено фантазией. Но что меня изумляет более всего, это красный снег. Скажите, какая может быть причина этого явления?

– Не знаю, – ответил Синглтон, – это служило долгое время предметом споров между учеными. Но мы должны его сами хорошенько рассмотреть; итак, идем.

Замечательный цвет снега в период посещения «Дельфином» арктических морей был предметом спора, который решен в настоящее время. Его приписывают странному микроскопическому растению, которое не только покрывает поверхность льда, но и проникает нередко внутрь на несколько футов. Прежние мореплаватели, открывшие красный снег и впервые рассказавшие удивленному миру, что вещество, с которым обыкновенно соединяют понятие о самой чистой и самой блестящей белизне, они видели красным, приписывали это явление бесчисленному множеству мелких существ, принадлежащих к отряду радиата. Но открытие красного снега между центральными европейскими Альпами, в Пиренеях и на горах Норвегии, где морские животные не могли существовать, совершенно опровергло это предположение. Красящее свойство приписывается теперь растениям, принадлежащим к группе организмов, называемых водорослями, отличающихся замечательной живучестью и способностью расти и размножаться с изумительной быстротой даже на такой бесплодной почве, как арктические снега.

Между тем как Синглтон рассматривал красный снег, напрасно стараясь определить природу едва приметных пятнышек, окрашивавших его, Фред продолжал задумчиво смотреть на колонну, которая была покрыта густым облаком тумана, почти закрывавшего ее от глаз. Наконец Фред обратил на нее внимание Тома.

– Я почти готов верить, что эта колонна не произведение природы, а монумент, поставленный здесь для того, чтобы привлекать внимание кораблей.

Синглтон пристально посмотрел на колонну.

– Не думаю, Фред, она гораздо больше, чем вы предполагаете; вы не можете за туманом видеть ее всю. Подойдем лучше к ней и посмотрим вблизи. До нее, должно быть, недалеко.

Когда они подошли к высокому утесу, туман рассеялся и тогда им стало ясно, что колонна была настоящим произведением природы. Это был столб зеленого известняка, уединенно стоящий на краю глубокого ущелья и испещренный аспидным известняком, который когда-то покрывал его. Колонна была, по-видимому, футов в пятьсот вышиной, а песчаниковый пьедестал, на котором она стояла, – около двухсот футов.

Эта величественная колонна казалась башней гигантской хрустальной крепости, которая сразу открылась взору путешественников, как только туман отодвинулся к северу. Это был фасад огромного глетчера, который выдвигал свое перпендикулярное чело в виде хрустальной стены в триста футов высотой над уровнем моря и бог знает сколько ниже его. Солнце сияло на утесах, пиках и стенных зубцах этой ледяной крепости, как будто таинственные обитатели далекого севера зажгли свои огни и выставили артиллерию для защиты от неприятельских нападений.

Чувство, испытанное молодыми людьми, которым, может быть, первым пришлось увидеть эту картину ледовитых стран, не всякий может понять. Долго они были не в состоянии произнести ни одного слова, и напрасно пытался бы я передать тот язык, которым они, наконец, старались выразить свои чувства. И только тогда, когда колонна и крепость остались позади и мыс совсем закрыл от их взоров долину красного снега, они могли возобновить разговор об обыкновенных предметах.