Спустя некоторое время мы наткнулись на местный пост полиции. Удивительно, но он там был. В темноте ярко светилось окно, в котором то и дело мелькали двое полицейских, о чем-то оживленно говорили, смеялись. Мы подошли чуть ближе и увидели, как один из них присел на кресло и, нагнувшись к столу, аккуратно вдохнул белый порошок. «Дело гиблое, – подумала я. – А ведь они должны жить по букве закона».

– Это сон или наяву? – произнесла Даша, потеряв надежду в очередной раз.

– Чертовщина! Место какое проклятое, – продолжила Ингрида Платоновна.

Наркотики лишают человека каких-либо чувств. Люди, вставшие на этот путь, плывут по течению химических рек. Они лишены надежд, вселенской радости, им неизвестно сострадание и жалость. Вставши на этот путь, ты попадешь в безжизненную вакуумную колбу, которая тебя высасывает, и выхода уже нет. Глаза полицейских наркоманов были увядшими. Они носились в ночных горах, не выходя из своей будки, словно вороны. Не орлы и ястребы, а именно вороны, так как эта птица у меня ассоциируется с падалью и смертью.

– Люди, которые взяли ложку или порошок – живые мертвецы. Нам с ними не по пути и говорить не о чем, – проговорила уверенно я.

К сожалению, мне было это известно не понаслышке. В моей повседневной жизни немало было знакомых, которые сидели на чем-нибудь. Есть и совсем конченный: а все потому, что папе-депутату и маме-балерине некогда было возиться с ним, его предоставили самому себе, бросили на произвол судьбы. Родителям было проще оплатить недопонимания, обиды и нехватку времени. Все проблемы решал баланс на платиновой карте сына, которую пополняли еженедельно крупной суммой. Одним вечером в загородном доме у друга мне предложили попробовать зелье. Любопытство брало вверх, очень хотелось погрузиться в обещанную нирвану. Я по природе своей хоть и бойкая, но трусовата, мне не хватило смелости это сделать. И я говорю именно о смелости, а не о том, что я осознанно отказалась, желание было сильным. Наблюдала, как через трубочку из купюры мои приятели втягивали смерть. На моих глазах их жизненные процессы замедлились, они растворялись в эйфории и, кажется, не чувствовали реальности. Но была и вторая сторона медали: наутро после вечеринки начались жуткие головные боли, судороги, нервозность, мир поблек, они чувствовали себя очень одинокими и несчастными без допинга.

Мои воспоминания прервал звук телефонного звонка, донесшийся из опорного пункта. Я подошла ближе к окну и увидела, как один из полицейских поднял вальяжно трубку и внимательно слушал, кивая. Говорили, казалось, о чем-то важном, я решила подождать, пока блюститель порядка закончит разговор. Как вдруг он произнес:

– Что говоришь? Барышни без сопровождения? Ха! Барышни – это всегда хорошо, особенно в ночное дежурство. Конечно, задержим и доставим. Не переживай, Чиба, все по высшему классу оформим.

И тут все стало на свои места: нас уже спохватились и начали искать. От полицейских помощи ждать нечего. Они не только под кайфом, но еще и проплачены с головы до ног. Что делать?

Коротко посовещавшись, мы решаем быстро убираться отсюда. Можно спуститься обратно в ущелье – да не важно, главное не попасть в лапы зверям. К нашему несчастью, у Дашки прихватил низ живота, она более не могла двигаться в нужном темпе, гипертонус взял свое.

«Господи, услышь меня, Спаси и Сохрани малыша этой бедной девушки», – повторяла я про себя. Взяв Дашку под руки с двух сторон, мы чуть ли не волокли ее, она держалась, но ей было очень больно. Даша корчилась, как раненая птица, но все же упорно продолжала идти.