В пространстве предметов и явлений мы смотрим сначала на то, на что направлен «свет». Это естественно, но это лишь точка внутри огромного объёма, она ничто сама по себе без связи с окружающей её средой.

«Компетенции» и справочники, подсвечиваемые нам сегодня в качестве ориентиров «знания», – это исчезающе малая часть объёма знаний, как стулья и табуретки, поставленные на незаметный огромный фундамент, называемый иногда «культурой» или «культурной средой». Мы не привыкли обращать на фундамент внимание, ведь опора нам кажется неизменной всю нашу жизнь. Она и является таковой для каждого потому, что мы несём основы переданной нам культуры в себе и с собой. Мы пользуемся «знаниями и компетенциями», как стульями и табуретками, привычно и сноровисто – и очень удивляемся, когда вдруг обнаруживаем, что стул в руках есть, а поставить его некуда: среда изменилась, фундамент уже иной, чем ранее нам привычный.

Нет на решётке места стулу – проваливаются ножки.

Если мы что-то не передадим следующим поколениям6, оно исчезнет вместе с нами. Даже на примере своей небольшой фирмы много лет назад я увидел, как это работает – уход человека, не передавшего часть своего знания. Нет, документацию он составил, но слова не передают полноты знания, если культурная основа у человека иная. У него были иные «очевидности», о которых и писать-то незачем.

Мало кто об этом слышал, но сейчас появилась целая отрасль – «промышленная археология», где серьёзные специалисты работают над тем, чтобы восстановить утраченные контексты вполне, казалось бы, подробной документации, составленной всего-то лет десять-двадцать назад. Потому что слова кажутся ясными, а в инструкцию уже не складываются.

Культура того производства, среда незаметных, но ясных всем работавшим тогда людям правил, умолчаний и очевидностей не была передана следующему поколению.

Культура – это и навык взаимодействия людей между собой, это и навык собственного целеполагания – умения ставить свои цели и задачи и умения достигать их; это и навык совместной деятельности – особенно умение самостоятельно объединяться в коллективы, в сообщества для совместного достижения целей и решения каких-то задач.

Это огромный объём. Когда пытаешься о нём рассказать, получается, что всё время делаешь двумерные срезы какой-то многомерной фигуры. Понимаешь, что рассказываешь всего об одном срезе, и нет никакой гарантии, что по нему можно понять, о чём вообще идёт речь.

Потому что одну плоскость можно опознать по её пересечению с другой плоскостью и с третьей, по проекции на четвёртую… Сколько потребуется сделать срезов в разных местах, чтобы люди могли понять, что речь идёт об объёмной фигуре, об объёмном явлении?

Раньше в школах и институтах нас учили черчению, геометрии и стереометрии. Нам развивали пространственное мышление, развивали способности пространственно осознавать и ощущать предметы и по срезам (по проекциям на плоскости) воссоздавать объём. По меньшей мере нас научили тому, что если ты увидел одну плоскую фигуру, другую плоскую фигуру, третью плоскую фигуру, и тебе говорят, что это всё про одно и то же, то возникает желание собрать из этого некий объём. Не факт, что получится правильно, потому что надо ещё точно знать, как были расположены эти плоскости, в каких осях координат делались срезы7.

Но само представление о возможности объёма было…

Общаясь с успешными выпускниками различных учебных заведений вроде «Высшей школы экономики», экономического факультета МГУ и многих других, с психологами и даже с математиками, которые должны бы иметь хорошее пространственное мышление, я поражаюсь, насколько плоско стали мыслить люди