Подошёл профессор. Взглянул на «автограф», оставленный динозавром, и сделал вывод:

– Попадись такому под горячую ногу, в лепёшку раздавит…

Протянул Максу блокнот и с грустью добавил:

– Уйдёт в прошлое мезозойская эра и на Земле от динозавров останутся лишь окаменелости и кое-где сохранившиеся следы. Время всевластно.

Солнце припекало.

– Вдоволь попаримся в мезозойской баньке! – пошутил профессор, от потемневшей спины которого начал валить пар.

– Я не люблю парную, – сознался Девяткин, пытаясь освободиться от липкой рубашки.

Алвас категорически замахал руками:

– Застегнись!

– Жарко же, – попытался возразить Макс.

Профессор был непреклонен:

– Не хватало, чтобы над тобой поработали кровососы.

Макс послушно прошёлся пальцами по пуговицам.

Увидев развязавшийся шнурок, нагнулся и вдруг с криком отпрыгнул прочь.

– Что там? – всполошился профессор. И, проводив взглядом ползущее по земле существо, уточнил: – Это крупная сколопендра, однако она ядовита.

Макс, нагнувшись, сделал несколько шагов за извивающейся сколопендрой и разглядел множество шевелящихся ножек.

– Ага! Я читал про таких насекомых. Они многоножками называются.

Профессор поправил Девяткина:

– Многоножки не относятся к насекомым. У насекомых шесть ног, а у сколопендры…

– Сто штук! – торопливо выпалил Макс.

– Переборщил ты, друг мой. Не сто, а всего лишь сорок.

Девяткин промолчал. Он полностью сосредоточился на развивающемся действии. Земля вокруг стремительно покрывалась сегментированными телами. Сколопендры проворно ползли друг за другом. Движение невесть откуда появившихся тварей сопровождалось лёгким шелестом.

Заметил живую «реку» и профессор. Удивлённо покачал головой и дал определение:

– Хитиновое нашествие. Разумнее держаться от них подальше. Одного укуса будет достаточно, чтобы серьёзно занемочь. «Скорая помощь» в мезозое не предусмотрена. Давай-ка уступим многоножкам дорогу и возьмём правее.

Вынужденный манёвр лишь ненадолго избавил их от опасного соседства. Сколопендры прибывали и прибывали, всё дальше оттесняя путешественников из редколесья. Вскоре под ногами, на стволах деревьев и листьях появились крупные, длиной со спичку, муравьи.

Алвас указал на тёмно-коричневые спинки с тревогой в глазах:

– Бродячие динопонеры, пожалуй, опаснее акрокантозавра. Миллионы крепких челюстей способны порвать в клочья всё, что встретится на их пути. Я уверен, что в ближайшие дни от жертв, растерзанных динозавром-убийцей, останутся лишь голые кости. Эти прожорливые полчища всё подчистят. Одного не понимаю: почему хитиновая империя пришла в движение?

– Может быть, спасаются от лесного пожара? – предположил Макс.

– Вряд ли. Запаха дыма совсем не чувствуется. Скорее обратное. Ливень мог подтопить низины. Наводнение вызвало массовую миграцию сухопутных членистоногих. Впрочем, нельзя исключить и другие причины. Как говорится, поживём – увидим, – поставил точку в своих рассуждениях профессор.

Хитиновое нашествие не ослабевало. В катящейся лавине многоножек и муравьёв появились мохнатые пауки, размер которых был сопоставим с суповой тарелкой.

Алвас оживился:

– Перед нами прапрапра… дедушки пауков-птицеедов, которые благополучно пережили мезозой и населяют ныне тропические леса. Этих доисторических пауков не следует называть птицеедами. Вдумайся, ведь птицы, например колибри, которые могли бы стать их добычей, на Земле ещё не появились.

– На кого же охотятся пра-пра-пра… пауки? – недоумевал Макс.

– Добычи им хватает: мухи, стрекозы, жуки… Обрати внимание на поведение хитиновых мигрантов. Друг друга они не трогают, а упрямо двигаются в одном направлении. В природе назревает что-то серьёзное. У тебя есть новые версии? – обратился профессор к примолкшему Максу.