– Удобную дорожную одежду на всех, кто какую выберет, – она обвела рукой своих людей, – и одинаковые плащи.

Торговец прищурился и указал на то самое одеяние друида.

– Вам вот оченно рекомендую, и вам пойдет, и впору будет!

Жозефина прикинула к себе костюм и однозначно признала правоту продавца.

– И еще надо платье и туфли к нему, чтоб в свет не стыдно было выйти.

– Есть замечательное, точно на вас! – и, жестом фокусника сдернув с телеги сверток ткани, он позволил ему развернуться и заструиться на вытянутых руках. Ну… к вопросу о «чтоб не стыдно»… декольте было гораздо откровеннее тех, к каким привыкла воспитывавшаяся в храме девушка (хотя все еще вполне в рамках приличий), лиф облегал тело как вторая кожа, но цвет…чистая гербовая лазурь шелка и единорог, вышитый серебром на груди и животе, со спускающимся на юбку жемчужным хвостом.

– Откуда у вас эта вещь? – спросила Жозефина, против воли гладя кончиками пальцев вышитого единорога.

– Из обоза какого-то, – пожал плечами торговец. – Под заказ для какой-то модницы делали, видимо. А вам пойдет так, как будто для вас и шили.

– Беру, – и дивной красоты шелковый сверток присоединился к друидскому платью.

Убедившись, что у всех все есть, «пани атаманша» спросила, сколько они должны.

– Две серебряные, – объявил торговец. – И всем буду рассказывать, что с моего прилавка сама Ясноглазая одевалась!

Такая дешевизна была поразительной даже для торжка, где торговали свои со своими. Жозефина отдала запрошенные деньги и уже только потом сообразила, что ее явно приняли за другую, но было уже поздно – светлоглазый брюнет уже обхаживал других покупателей, – да и не особенно важно.

Разобрав обновки, отряд вернулся обратно. Корчмарь взял денежку и, громогласно позвав некоего Жука, отправил гостей на задний двор. Мыльня снаружи была очень похожа на обычную баню, только с закрепленной на крыше – или вместо нее?.. – огромной просмоленной бочкой. Внутри же от бочки шли медные трубки с раструбами на концах.

– Краник поверните, водица и потечет, – объяснил им тот самый Жук, мальчишка лет восьми. – Бочка смоленая, черная, под солнцем греется, так что течь будет тепленькая, – и показал, где лежит мочало.

По очереди оценив прелесть новомодной мыльни – больше трех человек она не вмещала – и заменив у корчмаря испорченные болотным купанием припасы на свежие в обмен на разбойничьего скакуна, они отправились к оружейнику – «а назад к воротам пройдете малость, вывеску увидите, у них кузня еще там же». Над дверью на цепях толщиной в руку висела огромная, почти в человеческий рост, изрядно поржавевшая железяка.

– Зверолюдский скимитар, – опознал «вывеску» Фердинанд.

Внутри была самая обычная оружейная лавка: по стенам висели мечи, сабли, копья, булавы, кистени, с верхних полок хищно целились арбалеты, на вытянувшемся вдоль стен прилавке лежали метательные и боевые ножи, оружейные подвесы, оселки для заточки. В отдельном ящике под стеклом покоились образцы материалов – и привычная серая сталь, и сталь матовая, особенно прочная и гибкая, и даже метеоритное железо, из которого обычно делались с молитвами и заклинаниями ножи или наконечники копий – на длинный клинок небесной крицы не хватало.

– Чего могу предложить панам? – приоткрылась неприметная дверь в уголке, и оттуда появился кряжистый мужик в рубахе с закатанными выше локтя рукавами. Загорелую кожу пятнали шрамы, в основном ожоги – видимо, в лавке торговал сам кузнец-оружейник.

– Приветствую. Мне – лук, а остальным – чего выберут, – кивнула на своих Жозефина.

– Вот, пожалте. – Оружейник снял с одной из полок изящный, как раз под женскую руку лук и протянул «пани атаманше». Та кивнула, оттянула тетиву до правого уха, отпустила, придерживая пальцами, и вернула оружие.