Олвин развязал веревки на ее запястьях.

Гвенда отвернулась, чтобы он не заметил ее торжествующего взгляда, и потерла руки, восстанавливая кровообращение. Ей хотелось выдавить ему глаза большими пальцами, но вместо этого она как можно нежнее улыбнулась.

– Спасибо. – Как будто разбойник и вправду сделал доброе дело.

Олвин молча смотрел на нее и ждал.

Гвенда думала, что он отвернется, когда она задерет подол и присядет на корточки, но он лишь уставился еще сильнее. Она смотрела ему в глаза, не желая отдаваться стыду, пока справляла естественную надобность. Рот Олвина слегка приоткрылся, и Гвенда слышала его тяжелое дыхание.

Теперь предстояло самое сложное.

Девушка медленно встала, позволив разбойнику потаращиться на ее тело, прежде чем опустить подол. Олвин облизнул губы, и она поняла, что разбойник на крючке.

Гвенда подошла ближе.

– Ты будешь меня защищать? – спросила она тоненьким голоском маленькой девочки, что далось ей с трудом.

Олвин, похоже, ничего не заподозрил. Продолжая молчать, он стиснул ей грудь своей лапищей.

Гвенда задохнулась от боли.

– Не так грубо! – Гвенда взяла его руку. – Поласковее. – Провела его пальцами по своей груди, потерла сосок, чтобы тот затвердел. – Видишь, намного лучше.

Олвин фыркнул, но умерил пыл. Потом ухватил пальцами левой руки ворот ее платья, а другой рукой вытащил кинжал. Тот оказался длиной в целый фут, с заостренным кончиком, и лезвие сверкало, свидетельствуя о недавней заточке. Очевидно, Олвин намеревался попросту срезать с нее одежду. Это никуда не годилось, иначе она останется голой.

Гвенда легонько сдавила его запястье, потом отпустила.

– Тебе не нужен кинжал. Смотри.

Она сделала шаг назад, развязала пояс и одним быстрым движением стянула с себя платье через голову. Ничего другого на ней не было.

Девушка расстелила платье на земле, легла на него и попыталась улыбнуться. Она почти не сомневалась, что вместо улыбки вышла жуткая гримаса. Затем Гвенда раскинула ноги.

Олвин медлил всего мгновение.

Продолжая держать кинжал в правой руке, он спустил штаны, встал на колени между ее бедрами и, нацелив кинжал ей в лицо, пригрозил:

– Если что, шею вспорю.

– Тебе не придется этого делать, – ответила Гвенда, торопливо прикидывая, какие слова хочет слышать от женщин такой мужчина. – Ну же, мой большой сильный защитник.

Олвин пропустил ее слова мимо ушей, навалился на нее, задвигался вслепую.

– Не так быстро.

Гвенда стиснула зубы от боли, опустила руку к промежности, направила его в себя, чуть выгнулась, чтобы ему было проще.

Олвин нависал над нею, опираясь на крепкие руки. Кинжал он положил на траву возле ее головы и придавил рукоять правой ладонью. Проникая в Гвенду, он постанывал. Она старалась двигаться в лад, притворялась, что ей тоже нравится, посматривала на его лицо и заставляла себя не коситься на кинжал. Подходящий миг вот-вот наступит. Ей было страшно и очень противно, но какая-то часть сознания сохраняла спокойствие и способность мыслить расчетливо.

Разбойник закрыл глаза и вскинул голову, точно животное, почуявшее ветер. Руки его были выпрямлены и удерживали тело. Гвенда отважилась посмотреть на кинжал. Ладонь Олвина чуть сдвинулась с рукояти. Можно попробовать схватить оружие, но насколько проворен этот Олвин?

Она вновь взглянула ему в лицо. Рот Олвина искривился от натуги. Разбойник задвигался быстрее, и Гвенда поспешила откликнуться.

К своему смятению, она ощутила, как жар распространяется по ее чреслам, и разозлилась на себя. Этот мужчина – разбойник и убийца, немногим лучше дикого зверя – собирался продавать ее товарищам по шесть пенсов зараз. Она отдавалась ему, чтобы спасти свою жизнь, а не для удовольствия. Но все-таки внутри стало мокро, и Олвин заерзал шустрее прежнего.