– Да, да, я тоже рад тебя слышать. Ты что-то сегодня говорила про свой прорыв в клонировании мозга?

Лола оживилась. Она начала рассказывать о своей работе: как удалось стабилизировать нейронные соединения, об улучшении жизнеспособности клеток и новых методах их активации. Её голос звучал с энтузиазмом, а глаза блестели как у ребёнка, который гордится своим достижением. Доктор лишь слушал и кивал, иногда улыбался и поддакивал. Она уже было набрала воздух в легкие, чтобы выдать ему ее новую теорию, но заметила, что глаза Блэка становятся глубокими и отрешенными.

– Что-то случилось, Джеймс? – спросила она с нотками тревоги в голосе, что вывело доктора из мыслительного оцепенения.

– Я слушаю тебя, – сказал он, его тон стал мягче.

– Доктор, Вы можете это говорить кому угодно, но не мне. Выкладывайте, в чем дело? – Лола чуть нахмурилась, её голос стал серьёзнее.

– Что ж, не стану скрывать, я хотел поговорить немного о другом, – сказал Джеймс, и устроился поудобнее на кресле. – Ты же помнишь моего воспитанника Хайма? – спросил он небрежно, но его глаза пристально впились в нее.

Лолу ничуть не пугал этот взгляд доктора, хотя многим от него становилось не по себе. Она наклонилась ближе к экрану, пристально вглядываясь в его лицо:

– Что с ним?

– Пока ничего критичного, но его состояние начинает вызывать беспокойство, – осторожно произнёс он. – Мне нужна твоя помощь.

– Доктор, Вы знаете, что я всегда готова помочь. Но нужно больше конкретики.

– Хайм – не просто талантливый художник и композитор. Он важен для системы и общества. Но ещё важнее для меня, – Джеймс замолчал, будто подбирая слова.

– Я понимаю, – кивнула Лола.

– Ты обладаешь уникальным даром, Лола. Твоя эмпатия и способность находить подход к людям могут сыграть ключевую роль в продлении жизнедеятельности Хайма.

– Вы хотите, чтобы я встретилась с ним?

– Не сразу, – ответил он и улыбнулся. – Для начала я хочу поговорить с тобой лично. Завтра утром за завтраком у меня дома. Как тебе такое предложение?

– У Вас дома? – Лола удивлённо приподняла бровь.

– Лола, если ты не против, давай перейдем на «ты». Так будет гораздо проще общаться, не думая о манерах и прочей социальной составляющей, ведь ситуация требует быстрых решений.

Она вздохнула, убирая за ухо прядь каштановых волос:

– Хорошо. Но только при условии, что ты тоже поделишься всем, что у тебя на душе, – с незначительным давлением сказала она, не смущаясь смотреть прямо в омут его черных глаз.

– Согласен, – впервые за все время общения с ней, Блэк позволил себе широкую улыбку.

– Тогда договорились. Завтра в девять?

– Восемь, – уточнил он.

– Ох, Джеймс, а ты ранняя пташка, – Лола рассмеялась и провела рукой по сенсорному экрану, завершив разговор.

В её голове продолжали крутиться слова доктора. Она знала, что что-то произошло, и чувствовала: завтрашний день может стать началом чего-то важного.

Лола встала из-за стола, пройдясь по комнате, словно пытаясь найти в окружающем уюте ответы на свои вопросы. Грейс, как будто почувствовав её беспокойство, мягко потерлась о её ногу, тихо мурлыча.

– Ты тоже чувствуешь это, да? – прошептала она, присаживаясь рядом с кошкой. – Что-то происходит, и я ещё не знаю, к чему это приведёт.

В ее голове всплыл смутный образ Хайма. Она видела его работы, знала о его таланте и слышала от доктора Блэка, насколько уникальным он был. Но она также понимала, что за этим скрывается: система не оставляет места для нестабильности, и любое отклонение от нормы грозит преждевременной утилизацией.

«Почему Джеймс решил обратиться ко мне?» – думала она, гладя мягкую шерсть Грейс. – «Он никогда не признаёт своих слабостей. Если он просит помощи, значит, ситуация действительно серьёзная».