Ася, притихшая под его напором, жалобно спросила:

– А сейчас-то зачем к вам ехать?

– А вы уверены, что Капитан не вернется после моего ухода? – возразил Тимофей. – Я хочу, чтобы с этого момента вы не оставались в этом доме одна.

Он встал и протянул ей руку:

– Пойдемте. Или предпочитаете все-таки подождать, пока он вернется?

Ася неуверенно огляделась:

– Вообще-то мне надо собраться…

– Хорошо, я буду ждать вас в повозке, – и он, слегка поклонившись, вышел.

…Тимофей, разумеется, сделал все возможное, чтобы поездка получилась как можно более долгой: все, что он хотел узнать, лучше было выяснить по дороге. Когда они приедут, Ася, скорее всего, тут же укроется в своем отдельном домике – а уж там у нее будет время собраться с мыслями и надеть нужную маску. Поэтому к воротам его сумрачного замка они подъехали только через час.

Истосковавшиеся без хозяина экторы засуетились вокруг повозки, стараясь услужить неожиданной гостье. Тимофей отозвал в сторону Германа и отдал все необходимые распоряжения по поводу размещения Аси и организации завтрашнего ужина. Идее ужина Герман сильно удивился, но можно было не сомневаться: все будет сделано как надо.

Увидев, что экторы собираются распрячь уставшую кобылу, Тимофей сердито прикрикнул на них:

– Повозку не трогать!

– Ты еще куда-то собираешься? – еще больше удивился Герман.

– Если ты не возражаешь, – ядовито откликнулся Тимофей.

Герман внимательно посмотрел на него и тихо спросил:

– Что-то не так? Я ведь вижу.

Тимофей оглянулся на Асю, которую целая процессия экторов уже почтительно сопровождала к небольшому гостевому домику. Убедившись, что та ничего не видит, он схватил Германа за рубашку, рванул к себе и прошипел:

– Почему мне никто не сказал, что на Равнине появился новый мортал? Полгода! Ты понимаешь, полгода – а я ничего не знаю! Как так?

Он отпустил воротник эктора, зло ткнул того кулаком в плечо и демонстративно вытер ладонь об штаны.

Герман перенес выговор со стоическим молчанием, но, выждав с минуту, все-таки спросил:

– Это все? Потому что мне кажется, что дело не в этом.

– Да плевать мне, что там тебе кажется! – рявкнул Тимофей. – Не твое дело, что со мной.

Эктор пожал плечами и рискнул задать еще один вопрос:

– Ты сейчас далеко поедешь? Империя устала, – и он кивнул головой на опустившую голову кобылу. – Если далеко – может, сменить лошадь?

Все так же раздраженно Тимофей огрызнулся:

– К Первым горам – это далеко? Если далеко – меняй лошадь, только побыстрее.

Пока Герман отдавал соответствующие указания, а перепуганные гневом хозяина экторы метались на конюшню и обратно, Тимофей нетерпеливо мерил шагами двор. Герман искоса поглядывал на него, всем своим видом демонстрируя неудовлетворенное любопытство, но спросить больше ни о чем не решался.

Когда повозка была наконец готова к старту, Тимофей, больше ничего не говоря, вскочил на сиденье и хлестнул по хребту молодого светлогривого жеребца. Тот испуганно рванул с места, и повозка скрылась из виду.

…Вернулся Тимофей только поздно ночью. Как было заведено, все экторы бодрствовали в ожидании его появления. Только Герман, сидевший в кресле напротив входной двери, время от времени задремывал, но ему такие вольности обычно сходили с рук.

Когда хозяин – запыленный, уставший и очень возбужденный – вошел в вестибюль, часть экторов неслышными тенями метнулась наружу, чтобы обиходить вторую за день лошадь, а оставшиеся замерли в ожидании распоряжений.

– Я в мастерскую, – бросил Тимофей, с размаху вбивая ступни в дожидавшиеся его возвращения мокасины. – Мне большую чашку очень крепкого кофе сейчас, потом еще одну – через два часа. В девять принесете в мастерскую завтрак, в час – обед. Внутрь не заходить. Открываете дверь, беззвучно ставите поднос… Слышите? Без-звуч-но! Ставите поднос и молча уходите. Если я не выйду до пяти вечера, Герман заходит ко мне и напоминает о времени. И чтобы я больше никого не видел!