Приговор был составлен и подписан миром. Благоразумный и предусмотрительный Минин тотчас же отправил этот приговор к князю Дмитрию Михайловичу: он сделал это затем, чтобы нижегородцы не одумались и не переменили своей воли, когда у них остынет первый пыл увлечения. Затевалось дело великое, неизбежно требовавшее и жертв великих. Минин назначил оценщиков и велел ценить у всех дворы, скот, имущество, и от всего брал пятую деньгу (то есть пятую часть); а у кого не было денег, у того продавал имущество. Не давал он ослабы ни духовенству, ни монастырям, ни богатым, ни бедным. Положено было, чтобы никто не остался, не дав своей доли для общего дела.

Спешите, верные сыны,

Спасать отчизну дорогую!

Не успел еще избранный воевода прибыть в Нижний Новгород, а уж ополчение собиралось. По всем ближайшим городам быстро разнеслась весть, что нижегородцы встали и готовы на всякие пожертвования для ратных людей. Пришли в Нижний смоляне из Арзамаса. Это были прежние помещики Смоленский земли. Выгнанные поляками после завоевания Смоленской области, они пришли под Москву и просили у начальников подмосковного ополчения крова и хлеба. Их отправили в Арзамас – поселиться в тамошних дворцовых волостях. Но когда они пришли в Арзамас, дворовые люди не хотели слушать грамот Заруцкого и Трубецкого и служить прибывшим дворянам. Тогда последние ушли в Нижний Новгород. Нижегородцы приняли скитальцев; они составили первое ядро будущей рати. Из числа их некоторые были отправлены к князю Пожарскому челобитчиками – просить его, чтобы он скорее приезжал в Нижний.

Пожарский, уже выступив из своей вотчины, на дороге встретил дорогобужан и вязьмичей, детей боярских. Заруцкий отправил их селиться в Ерополче (или Ярополче – нынешние Вязники, уездный город Владимирской губернии), но там им не дали поместья, и они отправились к Нижнему Новгороду.

Наконец князь Пожарский прибыл в Нижний, где его ждали с таким нетерпением, и был встречен с великой честью. Прежде всего новый начальник ополчения занялся раздачей жалованья ратным людям. Но скоро нижегородской казны стало недостаточно; нужно было писать во все города, просить их содействия. От имени главного вождя и всех ратных и земских людей Нижнего Новгорода написана была возбудительная грамота и разослана в списках по городам с гонцами в Кострому, Вологду, Казань, Ярославль, Углич, Белоозеро, Владимир, Рязань и во многие другие города. В этой грамоте говорилось:

«По Христову слову встали многие лжехристи, и в их прелести смялась вся земля наша, встала междоусобная брань в Российском государстве и длится не малое время. Усмотря между нами такую рознь, хищники нашего спасения, польские и литовские люди, умыслили Московское государство разорить, и Бог их злокозненному замыслу попустил совершиться. Видя такую их неправду, все города Московского государства, сославшись друг с другом, утвердились крестным целованием, быть нам всем, православным христианам, в любви и соединении, прежнего междоусобия не начинать, Московское государство от врагов очищать и своим произволом, без совета всей земли государя не выбирать, а просить у Бога, чтоб дал нам государя благочестивого, подобного прежним природным христианским государям. Изо всех городов Московского государства дворяне и дети боярские под Москвою были, польских и литовских людей осадили крепкою осадою; но потом дворяне и дети боярские из-под Москвы разъехались для временной сладости, для грабежей и похищенья; многие покушаются, чтоб быть на Московском государстве панье Маринке с законопреступным сыном ее. Но теперь мы, Нижнего Новгорода всякие люди, сославшись с Казанью и со всеми городами понизовыми и поволжскими, собравшись со многими ратными людьми, видя Московскому государству конечное разорение, прося у Бога милости, идем все головами своими на помощь Московскому государству; да к нам же приехали в Нижний из Арзамаса смоляне, дорогобужане и вязьмичи и других многих городов дворяне и дети боярские. И мы, всякие люди Нижнего Новгорода, посоветовавшись между собою, приговорили животы свои и дома с ними разделить, жалованье им и подмогу дать и послать их на помощь Московскому государству. И вам бы, господа, помнить свое крестное целование, что нам против врагов наших до смерти стоять: идти бы теперь на литовских людей всем вскоре. Если вы, господа дворяне и дети боярские, опасаетесь от казаков какого-нибудь налогу или каких-нибудь воровских заводов, то вам бы никак этого не опасаться: как будем все верховые и понизовые города в сходу, то мы всею землею о том совет учиним и дурна никакого ворам делать не дадим; самим вам известно, что к дурну ни к какому до сих пор мы не приставали, да и вперед никакого дурна не захотим. Непременно быть бы вам с нами в одном совете и ратными людьми на польских и литовских людей идти вместе, чтоб казаки по прежнему не разогнали низовой рати воровством, грабежом, иными воровскими заводами и Маринкиным сыном. А как мы будем с вами в сходе, то станем над польскими и литовскими людьми промышлять вместе заодно, сколько милосердый Бог помощи подаст, о всяком земском деле учиним крепкий совет, и которые люди под Москвою или в каких-нибудь городах захотят дурно учинить или Маринкою и сыном ее, новую кровь захотят начать, то мы дурна никакого им сделать не дадим. Мы, всякие люди Нижнего Новгорода, утвердились на том и в Москву к боярам и ко всей земле писали, что Маринки и сына ее и того вора, который стоит под Псковом, до смерти своей в государи на Московское государство не хотим, точно так же и литовского короля».