– Стой! Ты что делаешь?! – зашипела вторая. – Не вздумай стирать отпечатки. Моих здесь точно нет, а если полиция не найдет вообще ни одного отпечатка, то сразу заподозрит, что это сделал кто-то из своих.

– Но мы не можем рисковать! Что если ты все-таки к чему-то прикоснулась?

– Я не снимала перчатки.

– Где ты их надела?

– Еще в машине, – голос второй женщины звучал буднично, даже равнодушно. – Лучше скажи, ты уверена, что меня никто не видел?

– Абсолютно.

– А камеры?

– Я еще два дня назад вывела их из строя. Техник приедет только в понедельник. Что ты ищешь?

– Колье нигде нет. Я перевернула все.

– Она могла засунуть его куда угодно.

– Не такое уж оно и маленькое. Там одних камней миллиона на два… У нее должны быть и другие украшения. Где все?

– Откуда я знаю!

– Черт, понадобится пара часов, чтобы обыскать весь номер.

– Ты с ума сошла! Какая пара часов? У нас несколько минут. Как только приедет полиция мы сюда уже не попадем.

– Почему? Она же бронировала номер на неделю. Когда полиция уедет, просто вскрой его и обыскивай пока не найдешь.

– Ты нормальная? – разозлилась управляющая. – Если кто-то лишь подумает, что я здесь что-то искала, меня немедленно арестуют!

– Но номер все равно сначала придется отмывать. Перед тем как сдавать заново.

– Это дело пары часов. Тем более, что основная проблема в номере снизу. Судя по всему, там потолок в крови. Как только полиция разрешит, то хозяин переселит жильцов из нижнего номера сюда. Ведь этот номер свободен от заезда еще неделю, а снизу придется перекрашивать потолок. Как раз успеют.

– Проклятье. И что нам делать?

– Не знаю.

– Ладно, придумаешь что-нибудь. Куда-то она должна была его спрятать. Ты уверена, что к ней никто не приходил?

– Уверена. Только русский спрашивал не проживает ли она в гостинице.

– Что ты ответила?

– Что не могу разглашать данные постояльцев. Больше никто ею не интересовался и не спрашивал.

– Он заходил к ней в номер?

– Камеры сломаны, а вместе я их не видела. Она выходила и приходила несколько раз, он, может, раза два-три. Но их номера рядом, они могли пересекаться.

Повисла пауза.

– Послушай, мне нужно вызывать полицию, каждая лишняя минута вызовет подозрение.

– Дай мне хотя бы пять минут.

– Не могу!

– Мне нужно всего пять минут, чтобы узнать встречались они или нет.

– А если да?

– Тогда, возможно, колье у него.

– Думаешь, он тебе его отдаст?

– Значит, я вырву его у него вместе с сердцем.

– Да хватит уже убийств на сегодня!

– Другого пути нет.

– Но что скажет полиция, если обнаружит еще один труп?

– Какая нам разница? Решат, что в городе орудует маньяк. Либо, что здесь произошла любовная драма. Соврешь что-нибудь.

– А если спросят, почему так долго не вызывала полицию?

– Скажи, что упала в обморок. Скажи, что столько крови никогда в жизни не видела.

– Думаешь они поверят?

Вторая женщина начала злиться:

– Послушай, по документам, они все прибыли с Ближнего Востока, явно террористы. С чего бы полиции тебя подозревать? Ляг на пол, ляг поверх крови… Вот сюда. Пусть останется отпечаток твоего тела. А я к русскому. Через десять минут можешь вызывать полицию.

Мехмет по-прежнему боялся подать хоть бы малейший признак жизни. Совсем рядом послышался какой-то шорох, затем возня. Кто-то передвигал мебель. Эти десять минут очевидно будут самыми страшными в его жизни. Главное, чтобы не последними. Мучительно хотелось открыть глаза. Он очень хотел увидеть лицо второй женщины, но понимал, что скорее всего это окажется последним, что он увидит в этой жизни.

Время тянулось бесконечно медленно. Хотелось стереть кровь с лица, все тяжелее становилось сдерживать дыхание, в горле першило, его душил страх закашляться или застонать. И лишь понимание, что любое проявление жизни станет для него смертельным, позволяло хоть как-то держаться.