Александра отрешенно следила за струйками дождя, бегущими по стеклу.

– … а отсутствие принадлежности к какой-либо социальной или национальной группе и врожденной агрессии, полностью исключит войны. Вот тебе еще триллионы сэкономленных денег и природных ресурсов.

У впереди стоящей машины моргнули стоп-сигналы и движение едва заметно обозначилось. Саша поспешила включить передачу.

– Мань, я не против философских метаний, на то молодость и дана, но ведь пора и взрослеть. В фантазиях все идеально, но мы живем в реальном мире и погрузить планету в мир антиутопии вряд ли кому-то удастся. Что же касается евгеники…

– Которой, ты занимаешься…

– Я занимаюсь молекулярной биологией. Одно дело дать шанс безнадежно больным и совсем другое – штамповать детей под заказ. Человек не должен вмешиваться в законы природы.

– А как же дети из пробирок?

– Это к репродуктологам. – Александра подняла руку. – В конце концов, что плохого, если у двух хороших людей будет ребенок, пусть даже рожденный не совсем традиционным способом?

Однако, радикально настроенная барышня никак не могла смириться, что сестра не хочет воспринимать ее идеи всерьез.

– А если это не двое хороших людей, а один и очень плохой? Ему откажут? Нет, – она помотала головой, – если уж человечество получило возможность влиять на естественный отбор, то нужно исходить не из дурной потребности очередного селебрети, которого самого мамка в пол родила, а из общественной необходимости. Именно поэтому Макс и предлагал всех кастрировать.

– Карл Маркс предлагал всех кастрировать?! – идеально гладкий лоб перерезала резкая морщина. – Где? В какой работе?

– Да не Маркс, – Маша досадливо поморщилась. – А Макс. Он… – девушка неожиданно замялась. – Неважно.

– Этот Макс, он мужчина? – недоверчиво поинтересовалась Александра.

– Да, – девушка отвела глаза. – Представляешь, какие катаклизмы происходят в мире, если мужчина предлагает такое?

– В мире – не знаю. Но в его голове – всенепременно.

Маша втянула голову в плечи.

– Вообще больше ничего не буду говорить.

Старшая сестра примирительно улыбнулась:

– Ну извини. И что ваш гений предполагает делать после того, как всех кастрирует? – к ней снова вернулось хорошее настроение. – Впрочем, догадываюсь. Можно будет вплотную заняться проблемой партеногенеза, самоопыления, так сказать. Лет пятьдесят-шестьдесят у вас в запасе точно будет. Правда, если не успеете… – она сокрушенно развела руками. – Придется размножаться, как дождевым червям.

– Это как?

– Черенкованием. При помощи лопаты.

Маша покрутила пальцем у выбритого виска.

– Макс, по-твоему, идиот? Прежде чем всех почикать, – она сделала выразительный жест в воздухе, – будет создан всемирный генетический банк. Там и будут храниться донорские клетки.

Порядком утомленная пробкой и безумными проектами младшей сестры, владелица «Пыжика» с трудом удерживала дистанцию с ползущим впереди грузовиком, пытаясь не дать вклиниться невесть откуда взявшемуся «Доджу».

– Если честно, я и половины не понимаю: то вы против глобального контроля, то за… Вы хотите лишить людей удовольствия или ответственности?

Маша глянула искоса.

– Суть вообще в другом. Человечеству чтобы выжить необходимо создать новую генерацию людей – здоровых и без вредных привычек.

– Это невозможно.

– Возможно. Проводишь мировую диспансеризацию, у лучших отбираешь биоматериал, затем всех разом стерилизуешь. Генетики из общей базы подбирают оптимальную пару и формируют идеальный плод – человека без физических и моральных дефектов. И уже через четверть века мы получаем новый прекрасный мир.

– Шикарный план, мисс Хаксли. А что делать с оставшимся барахлом?