И тут профессор эволюционной морфологии и генетики понял, что далеко не всех доисторических чудовищ он успел изучить. Что самого страшного тираннозавра как-то упустил. Или его ещё наука не описала.

После настолько впечатляющего афронта со стороны судьбы все женихания бандита к Люси естественным образом прекратились – то есть, полностью и бесповоротно. Чётко в день попытки угона несостоявшимся женихом машины несостоявшегося тестя. У всех на всё раскрылись глаза, даже у изредка всё ещё рыдающей Люси. Эта дурочка ведь даже перекрасилась в чёрный цвет, чтобы понравиться родителям жениха, сойти за свою ишачку.

Всё прояснилось до самого упора именно тогда. Шок оказался настолько силён, что сорвал девчонку с остатков родительской привязи. И понеслась красотуля, словно обезумевшая панночка, всё круша перед собой, сама ничего и никого не различая перед собой. Поэтому Люсин отец вместо того, чтобы окончательно стряхнуть дьявольское наваждение, выпороть загулявшую дочку и начать по-прежнему, всё ещё по-человечески жить – вместо всего вот этого, самого по себе подразумевающегося, Люсин папа принялся бегать по всему городу в поисках окончательно вошедшей во вкус грешной любви своей красавицы и умницы дочки. Бегал он преимущественно в тёмное время суток – и по ночным клубам, и по каким-то старым дискотекам, и конечно ресторанам. В бликах мелькающих в полумраке порнографических зарниц и задниц пытался отыскать и распознать милое личико своей резко загулявшей доченьки Люсеньки. А она всё более ударялась во все тяжкие, ибо не существует ничего неостановимее красотки, в полной мере познавшей вкус плода запретного. Об этом даже апостолы, в том числе евангелисты остерегались в полной мере сообщать мирно пасущимся народам. Чтобы уж совсем не разочаровать в дарованной им жизни. Ограничивались туманными намёками, иносказаниями, да прочими запугиваниями наказанием вот этой – истинной карой небесной. Сосудом греха и прочих удовольствий.

Дочь на выданье – вправду наиболее суровое испытание для любой семьи. Как три пожара вместе. Кто же такой истины не знает?! А уж когда девица совсем загуляет, для многих родителей наступает окончательная жесть. Об этом человечество особо предупреждал великий целитель Гиппократ, указывая на подлинный источник всех бед человеческих, болезней, войн и прочих неприятностей. «Виной всему блуждающая матка!». Так и припечатал. Едва принялась блудить – пиши пропало! Управы не будет. Конец света подступит. Прежде всего, в отдельно взятой социальной ячейке.

Иногда вместе с Люсиным отцом бегали по ночным совокупительным танцам и другие отцы, также высматривающие сорвавшихся с привязи дочечек. Когда какую-нибудь совсем потерявшую берега овечку всё-таки удавалось поймать, стреножить, а потом надёжно выдать замуж за хорошего человека, немудрено, что многие изнемогающие отцы сразу же возносили неистовую хвалу всевышнему, услышавшему-таки их отчаянные мольбы, а свежеиспечённого зятя целовали и обнимали с искренними воплями: «Спаситель ты наш!».

Чтобы ещё раз такое испытать?! Да боже упаси!

Под занавес всей этой дружбы народов с Люси приключилось нечто, что могло закончиться не только печально, но и закономерно, вполне в духе: «Так не доставайся же ты никому!». Целеустремлённый словно гюрза перед броском, матёрый бандит Гайка хладнокровно просчитал, где и когда он произведёт полный расчёт с отвергнувшей его девицей. Сразу после выхода той из дамской комнаты одного из ресторанов её с некоторых пор и поджидало бандитское пёрышко в бок. Двое окружают её, заслоняют видимость со стороны. Подходит отвергнутый любимый, лёгкое движение правой руки и несчастная невеста по стенке сползает вниз.