Он был полностью одет – темные узкие брюки и кашемировый свитер в тон, который подчеркивал его безумно мускулистое телосложение.

Он тоже смотрел прямо на меня.

Я против воли встретила его взгляд. Женщина, с которой он трахался, по-прежнему не заметила моего присутствия. В конце концов, я не постучала.

Кровь хлынула от шеи к щекам. Моему лицу стало невозможно жарко. Медленная, насмешливая ухмылка расползлась по его губам. И в ту же секунду я осознала две ужасные вещи.

Первое: он выглядел точь-в-точь как более взрослая версия Келлана. Непослушные каштановые волосы, взъерошенные и блестящие, светло-серые глаза и резко очерченные скулы титана. Нет, он не был голливудским красавчиком. Он был божественно горяч. Чертовски сексуален настолько, что с легкостью мог бы испортить вам жизнь.

И второе: ему нравилось то, что я наблюдаю. Очень нравилось.

Каждая косточка в моем теле кричала: разворачивайся и беги, пока тебя не арестовали. Или, может быть, это его бы арестовали за сексуальное домогательство. Я не знала, но твердо чувствовала, что на одного из нас должны быть надеты наручники, и не только для развлечения. Только я хотела вывести его из равновесия так же, как он меня, потому не сдвинулась с места.

– Да, Татум! Да! Я кончаю. Черт, я кончаю. О.О. Татум. Татум, – закричала женщина, от удовольствия зажмурив глаза.

Тейт просунул руку между ее ногами и скользнул в нее большим пальцем. Он засунул его в рот, высосал влагу и с причмокиванием вытащил палец.

– Тебе нравится? – прорычал он низким, хриплым голосом.

По моим рукам побежали мурашки. Я смотрела на него, прищурившись.

Нет, я это ненавижу.

– Да! – взвыла женщина, но он спрашивал не ее.

Он вошел сильнее и глубже, попадая в точку, которая заставляла ее стонать как заведенную. К своему ужасу, я почувствовала, что сжимаю бедра. Мои соски затвердели, и впервые за много лет я поблагодарила свою счастливую звезду за то, что у меня такая плоская грудь и приходится носить бюстгальтер пуш-ап.

– Черт, черт! – закричала она, очевидно, не желая успокаиваться до тех пор, пока все в округе не узнают, что она достигла кульминации.

Она кончает. Я смотрю, как она кончает.

Что со мной не так?

Все.

Со мной все не так.

Но если я развернусь, Тейт Маркетти победит, а я не могла этого допустить.

Она обмякла, когда он вошел в нее, кончая сам. Его кульминация была другой. Сдержанной и невозмутимой. Он не выходил из себя. Просто издал легкий, почти вежливый рык, затем отодвинулся от нее, сдернул презерватив и выкинул его в мусорное ведро, стоящее сбоку от стола.

Он потянулся за серебряной коробочкой для салфеток, вытерся – ее интимные места прикрывали его – и застегнул ширинку. Но продолжал смотреть на меня. За все это время мы так и не оторвали друг от друга взгляда.

Женщина медленно приоткрыла веки и посмотрела карими глазами в мои зеленые.

– Какого хера? – вскинула она брови, вытянувшись в струнку.

Тейт, полностью одетый, отступил в сторону. По его виду вообще нельзя было сказать, что он только что занимался сексом. Его щеки не раскраснелись, одежда не помялась. Он выглядел так, словно мог бы войти в операционную и твердыми руками провести операцию на открытом сердце. А вот женщина выглядела так, словно только что вернулась с оргии, длившейся выходные, и забыла принять душ.

Тейт прислонился к столу, засунув кулаки в передние карманы и скрестив лодыжки.

– Чем могу помочь? – он приподнял бровь с леденящим душу безразличием.

Больше не было смысла говорить себе, что со мной все в порядке. Я была на сто процентов готова лопнуть от злости. Я открыла рот, чтобы наорать на него, но потеряла дар речи, когда в кабинет ворвалась секретарша.