– Энки иметь свобода. Хороший еда кушать давать, славный комната с хороший кровать, сладко-сладко спать.

– Ты, наверное, не совсем понял меня, – задумчиво произнесла Арсет, – я подразумевала, что тебя принуждают работать, и что ты вдали от твоего острова, где ты мог делать, что захочется.

– На остров Энки хотеть кушать. И деревня люди хотеть кушать. Долго-долго надо плавать, нырять, пищу добывать. Ракушки есть, рыба есть – Энки шибко нравится. Несёт в деревня улов. Люди довольны.

– Значит, тебе нравилось плавать и нырять? И добывать пищу для одноплеменников? Это так великодушно!

Громкий топот за спиной заставил Арсет вздрогнуть и резко обернуться. На террасу ввалился Ратеп. Сзади семенила Наль.

– Вижу, ты оценила подарок Имхатуна, – обратился хозяин дома к девушке. – Он человек щедрый. Заполучить такого жениха – крупная удача.

– Он мне пока не жених, – раздражённо отозвалась Арсет.

– Снова недовольство! – возмутился Ратеп. – Правильно говорил покойный дворцовый повар: угодить монарху – великое искусство, угодить женщине – приятная, но несбыточная мечта. Два дня, разве это срок? Потерпишь.

Газовая занавеска отлетела в сторону, и хозяин с ворчанием, напоминавшим отдалённые раскаты грома, скрылся в полумраке столовой.

Будь её воля, Наль превратилась бы в серую ящерку и ринулась вслед за мужем – попробуй поймать! Но в действительности получилось иначе. Пальцы Арсет железным капканом сжали запястье жены Ратепа.

– Наль? – в один короткий возглас вместились и упрёк, и обида, и злость.

– Я хотела, честно, хотела тебе сказать, но не успела.

– Из Храма я вернулась вчера вечером.

– Такие вещи в лоб не говорят, сначала нужно подготовить почву…

– Поздно, сестрица. Рассказывай начистоту.

– Это сложная история. Как-то одновременно всё навалилось. Но мы с мужем заботились лишь о твоём благе. Когда ты была в Храме, Имхатун явился просить твоей руки. Настаивал на скором ответе: хотел, чтобы помолвка состоялась до его отъезда в Сазум. Уехать он должен, если считать от сегодняшнего дня, через неделю. Муж обещал как можно скорее тебя оповестить, а после сообщить Имхатуну твоё решение. Но на следующее утро вдруг нагрянул к нам Пагор. Тот самый одышливый и вечно потный старик, торговец коврами. И тоже свататься. Дескать, траур по усопшей супруге закончился, и настала пора приискать себе новую жену. И чего он только не вытворял! Ужом перед нами вился, щедрыми обещаниями сыпал, медоточивыми речами задабривал. И что же Ратеп? Стоял скалой. Хотя о баснословном богатстве Пагора на всех углах судачат. Как и о его связях с некоторыми сенаторами. По слухам, старик снабжает их дурманными травами, которые тайными путями доставляются из Галатии. Однако Ратеп не соблазнился. Он всегда считал позором союзы аристократов с простолюдинами. Грязную кровь никаким богатством не отмыть – так он сказал мне потом наедине. И всё же, памятуя о пресловутых связях Пагора, следовало придумать вескую причину для отказа. Пришлось уверить торговца, что Имхатун его опередил, и согласие от тебя уже получено. Старик покряхтел, посетовал, но вынужден был отступиться. А Ратеп, чтобы скрыть обман, торопливо написал Имхатуну, будто лично навестил тебя в Храме, и ты дала положительный ответ.

Наль заискивающе посмотрела на сестру. Та угрюмо следила за безыскусной игрой Энки с залетевшей на террасу мухой. Южанин то ловил, то отпускал глупое насекомое.

– Вы помыкаете мной, используете в угоду вашим интересам, – с отчаянной отрешённостью проговорила Арсет.

– Для твоего же блага! – парировала жена Ратепа. – Удивительно! Неужели тебе не нравится Имхатун? Ведь он красив и молод!