– Вы же сами сказали, что ненавидите меня и все, чем я живу – сословие, к которому я принадлежу, императора, которому служу, политику, которой занимаюсь.

– А я, по-вашему, должна любить все это? – зло поинтересовалась я.

Амирош пожал плечами.

– Пожалуй, нет. Но я не деспот и не хочу забирать у вас вашу свободу, если можно так сказать. Уверен, в этом договоре, – он небрежно махнул рукой на стопку бумаг, – все расписано так, чтобы вы сохранили максимальные права. И все же – брак есть брак, даже самый фиктивный. Кроме того, я тоже много думал над этой затеей. Видите ли, я вырос в дружной семье, где родные любят и уважают друг друга. И мне совесть не позволит назвать женой ту, которая никогда не станет мне спутницей такой же, какой была мать для моего отца. А завести женщину на стороне, будучи в браке… Вы невысокого мнения о знатных особах, но, видимо, я неудачная цель для вашего презрения – измена мне претит.

Сказать, что меня разозлили эти слова – значит не сказать ничего. Но внешне я оставалась совершенно спокойной. Более того, я как будто возвращалась к жизни – меня все больше занимал ход мыслей Амироша. Пересиливая эго, требующее немедленного сопротивления, я лаконично отметила:

– А как же защита наших каганартов? Как же турмалонцы, жаждущие отмщения за плевок императора в их сторону? Или после вчерашнего вам самому плевать, что сделают они с моими землями?

Амирош внимательно посмотрел на меня. Честно сказать, меня это смутило сильнее, чем его жесткие аргументы.

– Вечный выбор между благом для других и для себя, не так ли? – произнес он, наконец. – Хорошо. Давайте сделаем так. Мое предложение в силе, и мы вместе отправимся в мой каганарт. А после поездки я провожу вас к границам Айзелана и тогда мы решим – заключаем договор или нет.

Я согласно кивнула. Сложно узнать человека, постоянно встречаясь с ним в нестандартных ситуациях. Впервые у меня будет возможность посмотреть, действительно ли Амирош тот, кем хочет казаться.

Всю дорогу нам сопутствовала прекрасная погода. Было холодно, даже морозно, но солнце светило ярко, а ветер стих, что было несвойственно этим местам.

Я ехала на Шикути, Амирош – на своем вороном жеребце. Я отметила, что его конь крупнее моего и напоминает мне коня Ильи Муромца с картины «Три богатыря». Шикути же походил скорее на арабского скакуна.

Странно мы смотрелись вместе: два породистых ретивых коня и их не менее статные и упрямые хозяева.

Я куталась в полушубок из серого меха, каганетт иногда поправлял на плечах тяжелый шерстяной плащ.

Наша свита состояла из пяти слуг и восьми шуинов, включая двух гвардейцев каганетта. И, конечно же, я не могла оставить Барклая – неуемный пес обожал долгие путешествия, без устали бегая туда-сюда по дороге и постоянно подгоняя отставших лошадей, будто сбивал нас в единое стадо.

Я заметила, что Амирош с удовольствием наблюдает за псом. И неудивительно, ведь это был его подарок. Также я невольно чувствовала, что Идин симпатизирует каганетту. Это также было объяснимо – ведь благодаря Бивир Куру мальчик попал ко мне в услужение.

Мою голову посещали разные мысли.

То мне вспоминалось, как мы также путешествовали с Люкоттом – осторожно сближаясь в пути, присматриваясь друг к другу. Однако, в отличие от молодого баура, я не видела в каганетте особого рвения к общению со мной.

Я начала ревновать к нему моих слуг – от меня не скрылось, что Юва и две ее молодые помощницы весьма расположены к Амирошу. Да и Аяк с Лунартом, хоть и оставались предельно сдержаны, вели себя с ним куда почтительнее, чем с самыми высокородными столичными аристократами, приезжавшими свататься ко мне в каганарт. И я понимала, что титул каганетта здесь не играет решающей роли. А если учесть, что Аяк с Ювой были помолвлены и явно обсуждали между собой визит каганетта, я тем более была уверена, что шуин склонен оценивать появление Амироша в каганарте как добрый знак.