Амирош кивнул, чуть поклонился и вышел из кабинета. По его напряженной спине я поняла, что он не исключает еще одного нападения. Мне стало стыдно.

Было нелегко. Слишком долго я держала в себе эти чувства. И вот – освободилась. Но что пришло на их место? Пустота. Иногда человек живет благодаря своим горестям. Воспоминания гложут его, но он продолжается хвататься за жизнь вопреки им, храбриться и быть сильным, несмотря ни на что. Но когда обида на жизнь облекается в слова, когда весь гнев, отчаяние, страх высказаны и излиты слезами, душа оголяется. Кажется, что ты снова открыт и уязвим, что появилось свободное место, которое можно заполнить лишь новыми переживаниями.

Хотелось кричать и бежать, съежиться и спрятаться. Сжиться с новым состоянием оказалось очень сложно.

До утра я не сомкнула глаз. Бродила по комнате, подкидывая в камин дрова. Сидела на кресле, укутавшись в плед. Ворочалась в постели.

На рассвете заснула. Меня разбудил мокрый нос Барклая, бессовестно залезшего всей своей тушей на мое белое одеяло.

– Совсем не ценишь работу прачек! – недовольно фыркнула я, отталкивая пса. Тот дышал мне в лицо, пытаясь лизнуть.

Пришлось выбраться из-под грязного белья и поспешно накинуть халат. Дрова догорели, в комнате снова было прохладно.

Не прошло и пяти секунд, как я вспомнила все, что произошло вчера вечером. Внутри все сжалось, накатила новая волна стыда и страха.

«Что он подумает обо мне? Он теперь знает мои тайны, все то, что я не доверила самым близким мне людям. И что я импульсивна и несдержанна, а еще люблю показные сцены. Иначе бы прирезала его в ту же минуту…»

Я снова заметалась, рассерженно сжимая кулаки.

В комнату зашла Юва.

– Госпожа, вам что-нибудь угодно? – спросила служанка.

– Да. Умыться горячей водой, одеться и позавтракать, – бросила я, почти не замечая напряженную девушку.

– Госпожа…

– Да?

– Их Превосходительство уже позавтракали. Идин повез каганетта обратно в Айзелан – он рассудил, что незачем тому бродить по острову без вашего ведома.

– Правильно сделал, – бросила я.

«Что же, по крайней мере, больше Амирош ничего здесь не выведает», – мне почему-то стало неуютно от самого его присутствия здесь, в моем особняке. Ведь этот остров действительно был для меня твердыней и самым безопасным местом.

И все же я нутром чувствовала – мне нужны перемены. Раз уж я освободилась от давящего изнутри груза, выговорившись малознакомому человеку – пора действовать. И, прежде всего – держать этого человека поближе к себе.

В полдень я бросила на стол перед каганеттом Бивир Куром внушительную стопку бумаг.

– Это, Ваше Превосходительство, наш брачный договор. Я согласна подписать его, если то, что я увижу, будучи вашей гостьей, оставит у меня хорошее впечатление. Правда, он составлялся до вчерашнего вечера, так что пункта о том, что ни одна из сторон не имеет права кидаться с кинжалом на другую, там нет. Но можно добавить.

Я старалась говорить как можно беспечнее и увереннее. При моих последних словах Амирош усмехнулся и мельком взглянул на меня исподлобья. В его взгляде я уловила тень то ли понимания, то ли одобрения. Неужели он совсем не злится на меня за вчерашнюю выходку?

– Вы так кидаетесь бумагами, будто здесь стоит подпись на ваш смертный приговор, – сказал он, улыбнувшись. – Я не хочу, чтобы вы приносили такую жертву.

– Думаете поиздеваться надо мной или снова чрезмерно сочувствуете? – я опустилась в кресло по другую сторону стола. Дело происходило в гостиной моего особняка в Айзелане. Я накинула меховое пальто, в котором напоминала себе то ли ледяную королеву, то ли северную воительницу. Комната еще не прогрелась, и я так и сидела, завернутая в темную отороченную мехом шкуру.