– Кажется, да… или нет… вот, вспомнил: со мной была счетовод, мадам Шассен.

– В таком случае по некоторым словам из нашего разговора она могла понять, о чем идет речь. Вы дважды назвали меня инспектором и произнесли имя мадемуазель Эрнестины. А мадам Шассен, как и все, знала из газет, в чем именно подозревают мадемуазель Эрнестину. Кстати, она здесь?

– Мадам Шассен всегда уходит без двадцати шесть, чтобы успеть на шестичасовой поезд. Она живет в пригороде, в Сен-Клу, – ответил кто-то из служащих.

– Значит, она ушла минут десять назад, когда я вызвал машинистку к директору?

– Нет, чуть позже.

– Вы видели, как она уходила, мадемуазель? – спросил Виктор машинистку.

– Да, – ответила мадемуазель Эрнестина, – пока она надевала шляпку, мы с ней немного поболтали.

– В это время вас позвали в дирекцию и вы спрятали желтый конверт под бумагами?

– Да. А до тех пор я хранила его за корсажем.

– А мадам Шассен могла видеть, как вы прячете конверт?

– Думаю, да.

Бросив взгляд на часы, Виктор выяснил, как выглядит мадам Шассен (рыжая сорокалетняя матрона, полная, в плотном зеленом свитере), и вышел на улицу.

Внизу он столкнулся с главным инспектором Эдуэном, накануне арестовавшим Альфонса Одиграна. Растерявшись, Эдуэн воскликнул:

– Как, вы уже здесь, Виктор? Вы побеседовали с любовницей Одиграна?.. С мадемуазель Эрнестиной?

– Да, все в полном порядке…

Не став продолжать разговор, Виктор прыгнул в такси и успел как раз к отходу шестичасового поезда. С первого же взгляда он убедился, что в вагоне, куда он сел, нет ни одной дамы в зеленом свитере.

Поезд тронулся.

Все пассажиры вокруг читали вечерние газеты. Рядом с ним двое обсуждали пропажу облигаций и желтый конверт, и инспектор снова убедился, что дело уже известно публике до мельчайших подробностей.

Через пятнадцать минут поезд прибыл в Сен-Клу. Виктор быстро переговорил с начальником вокзала, и на выходе с платформы у пассажиров стали внимательно проверять билеты.

Когда рыжеволосая дама, из-под ворота пальто которой выглядывал зеленый свитер, протянула контролеру свой сезонный билет, сзади ей кто-то шепнул:

– Следуйте за мной, мадам… Уголовная полиция…

Дернувшись, дама что-то пробормотала, но все же покорно пошла за инспектором в кабинет начальника вокзала.

– Вы служите в фирме, торгующей химическими товарами, – начал Виктор, – и по недосмотру унесли с собой желтый конверт, оставленный машинисткой Эрнестиной возле ее пишущей машинки…

– Я? – довольно спокойно отреагировала та. – Вы ошибаетесь, месье.

– Мы будем вынуждены…

– Обыскать меня? Пожалуйста! Я не возражаю.

Она держалась так уверенно, что инспектор заколебался. Но с другой стороны, будь она невиновна, то наверняка стала бы протестовать.

В сопровождении сотрудницы вокзала мадам Шассен зашла в соседнее помещение.

При ней не обнаружили ни желтого конверта, ни облигаций Министерства обороны.

Но Виктор не падал духом.

– Дайте мне ваш адрес, – сурово потребовал он у подозреваемой.

Из Парижа прибыл очередной поезд. Из него выскочил главный инспектор Эдуэн и тут же столкнулся с Виктором, который принялся методично объяснять ему:

– У мадам Шассен было время спрятать конверт в надежном месте. Если бы вчера вечером в префектуре вы не разболтали об этом журналистам, публика не знала бы о существовании желтого конверта, содержащего целое состояние, мадам Шассен не пришло бы в голову стянуть этот конверт и я бы спокойно извлек его из-за корсажа мадемуазель Эрнестины. Вот к чему приводит желание полиции общаться с прессой.

Эдуэн хотел возмутиться, но Виктор ровным голосом продолжал:

– Подвожу итог. Одигран, Эрнестина, Шассен… За двадцать четыре часа куш уплыл от трех любителей… Надо искать четвертого.