Мать заплакала.

– Благословите, благословите… – бубнил Роман, сильно тряся головой.

Собрав пальцы правой руки в щепотку, женщина неумело перекрестила своего сына.

Потом он много ел – пельмени, жареную картошку, квашеную капусту с луком, пил чай с вареньем и долго спал. Проснувшись, пообещал родителям, что обо всём напишет позже, наскоро позавтракал и уехал в город. Без промедления отправился в недавно выстроенную церковь на краю Иркутска, о которой вспомнил, оставшись один в гостинице. После ухода Гульнары ему пришло на ум, что, проезжая мимо церкви, он всегда думал о любви. Но не о той любви, которая обижает, делая человека слабым, а о другой. О той, что постоянна и обещает быть с ним всегда, независимо от времени и обстоятельств, независимо от того, какая у него внешность и какой характер. Лёжа на кровати в гостиничном номере, Роман услышал, как та любовь зовёт его… До боли в сердце ему захотелось испытать её на себе.

Приехав в церковь, он дождался окончания утренней службы, после чего подошёл к настоятелю, мужичине средних лет с ясным взором и седой бородой. Твёрдо глядя ему в глаза, попросил:

– Возьмите на работу, батюшка. На любую. Которая потяжелей, я привычный.

– Тяжелей своего креста ничего нет, – сказал священник, обдав Романа теплотой взгляда.

Его взяли истопником в котельную, предупредив, что жить придётся там же, в маленькой комнатушке, что очень обрадовало Романа. Видеть ему никого не хотелось. Через год, успешно сдав экзамены в Московскую духовную академию, он был зачислен в студенты.

Будучи проездом в некогда родных краях, решил заодно навестить и город, где прошло моё детство, где я окончил школу. Увидел знакомую станцию, деревянный вокзал с крылечком в пять ступенек, зелёные скамейки в старом сквере, и что-то дрогнуло в моей душе. Схватил свой небольшой походный чемоданчик и выскочил из вагона. Судя по всему, я был единственным пассажиром, кто это сделал. Ни одного человека вокруг! Электровоз дал длинный гудок, поезд тронулся, а я в недоумении оглянулся, не готовый к встрече с прошлым. Оно смотрело на меня глазами чистых стёкол газетного киоска на перроне, напоминая тот яркий, в золоте листьев, двадцатипятилетней давности октябрь. Здесь я прощался со своей любовью, прячась за киоском от любопытных взглядов товарищей, провожавших меня в армию, здесь давал клятву, что не забуду её, мою медоносную пчёлку… Так называл я девушку иногда, чувствуя на своих губах вкус сладкого нектара от её робких, стыдливых поцелуев.

«Жди меня, – сказал я тогда, – три года пролетят быстро. Вернусь, и мы уедем в Москву, поступим в университет. Тем, кто отслужил, большие льготы, а ты на рабфак пойдёшь. После того как поработаешь в нашей районной газете, тебя возьмут, я уверен». Это было начало восьмидесятых, когда ещё можно было таким образом поступить на учёбу, другим путём пробиться в столичный вуз с периферии было невозможно. А тут оставался шанс. Мы договорились, что она пропустит эти три года и не будет никуда поступать, несмотря на её красный диплом, – так нам хотелось учиться вместе. «Хорошо, – кивала она головой, судорожно цепляясь обеими руками за мою шею, – я буду ждать. Если ты говоришь, надо работать, чтобы быть потом вместе, я буду работать. Но только для того, чтобы ждать тебя».

Я уехал и уже никогда не вернулся. Родители мои перебрались в Ленинград, к месту моей службы, и через три года незачем было возвращаться в далёкий сибирский городишко. О девушке я скоро забыл, потому что отвечать на её тоскливые письма было некогда. Ещё служа во флоте, вдруг решил, что стану дипломатом, поэтому всерьёз занялся книгами, читая всё подряд, что находил в матросской библиотеке. После армии легко поступил в университет, блестяще окончил его, удачно женился на дочери городского чиновника и прекрасно зажил с ней. Моя карьера дипломата не состоялась. Страна развалилась, многие действующие дипломаты оказались без работы. Увидев это, я занялся бизнесом и скоро понял, что не прогадал: деньги сами текли ко мне. И, глядя на молодую жену, квартиру в центре города, машину на стоянке, чувствовал себя вполне счастливым человеком. И вдруг – это предложение съездить в Сибирь! В город, рядом с которым прошло моё детство. Я не смог отказаться.