– Пустите! Отстаньте! – вырывалась она. Оглянувшись, встретилась взглядом с молодым мужчиной, чье лицо, казалось, сошло с иконы – такие же тонкие удлиненные черты, прямая линия бровей под высоким лбом, и внимательный взгляд глянцево-черных непроницаемых глаз.

– Мои родители остались там, на причале, – в отчаянье сказала Соня.

– И что теперь? Вы хотите разбиться у них на глазах? Или попасть под винт?

– Нет… – уже тише ответила она.

– Вот и ладно. Ну, случилось так, что ж теперь? Приплывут следующим пароходом. А вы дождетесь их в Константинополе.

– Вы думаете, приплывут?

– Надо надеяться.

Незнакомец разжал руки. Меж тем корабль отошел от причала и медленно разворачивался к выходу из бухты. Соня побежала на корму, чтобы в последний раз увидеть родные лица.

– Я буду ждать вас в Константинополе! – кричала она. Петя тоже что-то кричал ей, но шум машины и гул толпы заглушали их голоса. Судно уходило все дальше. И уже не различить ни лиц, ни людей на причале. Вот, наконец, берег скрыла голубая дымка, а Софья все стояла у борта и смотрела туда, где остались все, кто ей дорог и все, что ей дорого, вся ее недолгая пока жизнь.

К ночи разыгрался шторм. Палуба корабля, словно гигантские качели, то вздыбливалась под ногами, то ухала вниз. Холодные брызги вынудили Софью спуститься в душный, переполненный людьми трюм, однако она быстро почувствовала, что не сможет находиться там, в закрытом пространстве укачивало еще сильнее. Очередной приступ морской болезни погнал ее вновь на палубу. Цепляясь за поручни, Соня пробралась на корму и постаралась укрыться за бухтой толстого каната и накрытой брезентом спасательной шлюпкой. Бухта защищала ее от ветра, а брезент от брызг.

Вокруг сгустилась темнота, словно весь мир закрасили черной тушью. Красноватые лучи прожекторов, закрепленных на корме и мачте корабля, выхватывали из этой темноты пенящиеся волны, окрашивая водяную пыль в тревожный кровавый цвет.

У Софьи уже не было сил переживать, она приняла тот факт, что осталась одна и положилась на волю Божью, просто сидела, забившись в закуток, как раненый зверек, и смотрела в темноту, борясь с подкатывающей тошнотой.

Бесшумно, словно призрак, рядом с ней возникла фигура в длинном дождевике.

– Вот вы где! А я уж думал, вы таки прыгнули за борт и отправились вплавь в Ялту. Разрешите присесть рядом?

Не дожидаясь ответа, мужчина уселся на палубу, откинул капюшон, и Соня узнала того самого человека, который помешал ей прыгнуть на причал. Помолчали.

– Да вы совсем замерзли, промокли… и, наверное, голодны? – спросил попутчик.

Тут только Соня вспомнила, что с утра ничего не ела, и ощутила острый приступ голода. Сумка с продуктами, приготовленными матушкой в дорогу, осталась у Пети. Мужчина вытащил из-за пазухи узелок, в котором оказалось несколько вареных картофелин, пересыпанных солью.

– Давайте-ка вместе перекусим… и согреемся немного, – он протянул ей фляжку.

Поколебавшись, девушка взяла картофелину, потом вторую. От самогона отказалась, но попутчик настаивал:

– Выпейте как лекарство, иначе простудитесь. В нашем положении не хватало разболеться!

Соня послушалась, отхлебнула обжигающей жидкости из фляжки, почувствовала, как живительное тепло разливается по ее телу, благодарно улыбнулась:

– Вы спасаете меня уже второй раз за день. Спасибо. Но зачем вы это делаете?

Мужчина пожал плечами, улыбнулся в ответ:

– Все мы братья и сестры по несчастью, надо поддерживать друг друга, чтобы выжить.

Соня уже не чувствовала себя такой потерянной и одинокой на этом корабле. Да и шторм как будто начал стихать. Слово за слово, и завязался разговор. Познакомились. Попутчик представился Богданом Игнатьевичем, Софья назвала себя.