– Миланика, ты там? На чердаке?

– Да, – призналась девочка, выглянув в дверь.

– Ну ты шустрая! – Бабушка не сердилась, а улыбалась. – Спускайся. Я уже сварила кашу на завтрак.

Увидев, как Миланика тут же скуксилась, бабушка со смехом добавила:

– Да не овсянку. Гречку с молоком, как ты любишь.

– Ура! – Миланика просияла. – Бабуля, ты самая лучшая на свете!

И, перед тем как выбраться наружу, девочка еще тихонько шепнула Хранителю:

– А иногда говорить про свои чувства еще и очень приятно!

? Дорогой читатель, а что ты испытываешь сейчас? Рисунок ниже поможет тебе определить эмоцию. Попробуешь?

Дни сменялись ночами, и постепенно радость Миланики, с которой она приносила Хранителю свои новости, стала уменьшаться – как любимое малиновое варенье в бабушкиных запасах.

Все чаще в дневничке эмоций, который вела девочка, мелькали записи о грусти и плохом настроении. Несмотря на ежедневные звонки и разговоры с родителями, Миланика чувствовала себя так, словно ей все время чего-то не хватает. И даже «Маленький принц» и поспевающая на грядках клубника радовали уже куда меньше, чем раньше.

Утром девочка просыпалась и задумчиво смотрела на кружева из голубых теней и света, которые плели на полу солнечные лучи. За окном бодро перекликались горластые петухи, а с кухни доносился аромат травяного чая со смородиновым или малиновым листом. Раньше это вызывало у Милаши счастливую улыбку и предвкушение наступающего дня. Но сейчас мир словно слегка поблек, как на выцветшей картинке в старой книжке.

Все эти дни Миланика не появлялась на чердаке. Ей почему-то было неловко признаваться Хранителю в своем настроении. Может, потому что она сама не могла понять, что случилось с настроением. Словно девочка столкнулась с какой-то эмоциональной задачкой, которая оказалась ей не по зубам.

Наконец Милаша все-таки решилась – ей очень захотелось обсудить свою грусть хоть с кем-то. И однажды утром, когда еще роса блестела на зеленой нестриженой лужайке, Миланика тихонько, стараясь не наступать на особо скрипучие половицы, пробралась на веранду и поднялась на чердак.

Хранитель уже не спал и прохаживался по теплому чердачному полу из стороны в сторону, словно ожидал ее. Он как раз огибал резной комод, когда в окне показалось лицо девочки.

– Доброе утро, Миланика! – Часовщик улыбнулся и прервал свой моцион.

Минуло несколько дней с их последней встречи, а чудесный старичок остался точно таким же, каким был. Высокий блестящий лоб, белоснежная бородка, шляпа и костюм песочного цвета. Несмотря на ранний час, Хранитель выглядел на удивлением бодрым.

– Доброе утро! – кивнула девочка старому другу. – Я тебе помешала? Кажется, ты кого-то ждешь?

– О, всего лишь светлые мысли! Они чаще всего заглядывают ко мне на ходу, – улыбнулся Хранитель.

– Ух ты! – Миланика подумала, что ей тоже надо проверить этот способ.

– Что-то давно ты в гости не заглядывала, – светлые глаза Хранителя прищурились и пытливо глянули на Миланику. – Надеюсь, у тебя все в порядке?

– Ну… да, наверное, – вздохнула Миланика, потому что и сама не знала, как ответить на этот вопрос.

– Наверное? – брови Хранителя удивленно изогнулись. Но он не стал ее расспрашивать подробнее, угадав, что девочка и сама сейчас все расскажет.

И Миланика рассказала. Про свою ноющую грусть. И про то, что прежние радости словно померкли. И даже ежедневные разговоры с родителями уже не так радуют.

Рассказывая об этом Хранителю, Миланика вдруг поняла, что ее так мучило все это время.

– Понимаешь, эти разговоры, они такие… короткие. Родители спрашивают, как дела. А мне нечего особо рассказать. И мы прощаемся. А мне бы хотелось, чтобы мы просто поболтали – не о делах, а о жизни. Как дома. Или вместе почитали книжку.