– И всё-таки он запачкал руки. – будто бы с радостью произнесла Кира.

– Да. Понимаю о чём вы. Если до этого он был, по сути, не причастен к преступлениям, то теперь…

– То теперь он убийца. – закончила мысль капитан. – Господи, вот если б мы остались здесь немного на дольше, то могли б сами всё увидеть.

– Ну, кто ж знал?

– Я знала! – Михайлова злилась на себя. – Знала, и не могла вспомнить.

Больше всего её злило то, как спокойно вёл себя священник в её присутствие. Более того, ещё давал намёки на свою причастность, и самое главное – вовсе не собирался скрываться. Даже имя своё назвал. Однако, тогда ему было нечего бояться, ведь на тот момент он никого собственными руками не убивал, и потому, для него это было не более, чем игра – головоломка, которую он предложил ей разгадать.

– Поедем к нему?

– И что мы ему предъявим? То что его дочь повесилась семь лет назад после изнасилования и, значит, теперь православный священник убивает бомжей?

– Да уж. Тем более, что он выставил всё так, чтоб перекинуть вину на других. Жаль только он не знает, что у тех, кого он пытается подставить – железное алиби.

– Теперь он боится.

– Боится?

– Да. Именно страх и заставил его убрать своего «Голема». Боится, что на него могут выйти.

– Если окажется, что пирожки, которые он принёс для Коляна всё-таки отравленные, тогда понятен и мотив убийства. Ведь, возможно, он рассказал Савве о том, как проболтался, что угощение от него, и тот, заметая следы, решил устранить своего карманного Мессию, дабы потом утверждать, что ни о каких пирожках не знает, и пирог никакой не пёк.

– Да, я позвоню в лабораторию и попрошу, чтоб сделали анализ как можно быстрее. Вот только как нам теперь доказать, что убийца – представитель духовенства? – задумалась следователь, доставая из кармана телефон.

– Может, прозвучит странно, но, как вы думаете? Священники верят в наказание свыше? – задал необычный для себя вопрос Михаил.

– Думаю, не более, чем полицейские верят в наказание по закону. – иронично ответила Кира.