– Михаил Николаевич, вы – гуру.
Задорнов пожал плечами и сказал:
– Нет, я русский.
…И посмотрел вдаль повелитель, и стал Крым наш…
Глава дружеская
У меня любимой цитатой от Задорнова всегда была эта: «Возраст человека делится на три части: детство, юность и «Вы прекрасно выглядите». Есть, правда, ещё и четвёртая: «Вы прекрасно держитесь», но хотелось бы подольше остаться в третьей…».
Вот именно на третью, цветущую часть и пришёлся период моего сотрудничества с ним. О своей юности Михаил Николаевич рассказывал редко, когда пробивало на ностальгию. К понятию «дружба» он относился крайне щепетильно. И меня к этому приучил, я тоже считаю, что друзей не может быть много по определению, иначе они превращаются в «группу товарищей».
Чаще всего звучали имена Леонида Филатова и Владимира Качана. Эту дружбу они пронесли и через юность, и через «вы прекрасно выглядите». Задорнов как-то сказал:
– Если бы ты знал, сколько я с ними выпил за свою жизнь, ты бы мне руки не подал.
Я его, кстати, потом на гастролях разыграл по этому поводу. Утром в гостинице встречаемся на завтраке, Задорнов, наливая кофе, приветствует:
– Дроботенко, доброе утро!
И руку протягивает. А я с каменным лицом прохожу мимо… Я не видел выражения лица самого Задорнова, но думаю, что там было намешано много чувств, близких к изумлению. Выждав паузу, я медленно обернулся, окинул гуру презрительным взглядом и сказал:
– Пить надо меньше!
…Только спустя годы до меня дошло, как я тогда рисковал! А если бы Задорнов не вспомнил ту самую фразу, «сколько он выпил за всю жизнь»? Представляете, в каком бы я идиотском положении оказался? Думаю, тогда бы мне не довелось рассказать вам те истории, что ждут впереди…
Но я не зря начал книгу с того, что назвал память Михаила Николаевича «феноменальной». Он, конечно же, вспомнил, расхохотался, пролил кофе на свитер и пустился в воспоминания:
– Мы как-то выпивали во дворе на мусорном баке. Мне почему-то всегда доверяли самое ответственное – разлить водку по стаканам. И я знаю почему. Я разливал абсолютно одинаково всем. Больше так никто не мог. Качан всё время норовил себе больше плеснуть, а Филатова это бесило. А я разливал на слух – по булькам. Ты знаешь, у меня музыкального слуха нет, но если бы в музыке надо было играть по булькам, – я был бы величайшим музыкантом…
А в это время Лёня и Володя делили на троих сырок «Дружба».
И вдруг из подъезда выходит сумасшедшая девчонка – фигура, причёска, одета как на подиуме… Ну такая красавица, до которой нам с нашими плавлеными сырками было так же далеко, как хряку до нейрохирурга. Высотные ноги, коротенькое кожаное пальто, в талии это пальто сковывал кожаный поясок, отчего фигура девушки была похожа на песочные часы. Откуда она такая нарисовалась в этом дворике памяти крепостного права? Она словно пропарила над нами. Да и чего ей было разглядывать там внизу – плавленые сырки по 14 копеек и такие же плавленые лица?..
Конец ознакомительного фрагмента.