Один из цехов пароходного завода в Кронштадте

Как специалиста по судовым машинам Михаила привлекли к работе на расположенном неподалёку военном пароходном заводе [16. С. 6]. Возможно, там и нашёл бы он своё место под солнцем на всю оставшуюся жизнь, если бы не революционный вихрь, пронёсшийся над Кронштадтом и всей страной всего лишь несколько месяцев спустя. Именно с этого момента биографы М.Д.Кручинина начинали, обычно, отсчитывать его революционный стаж. И.Швецов, в частности, пишет, что восстание в Кронштадте, в котором принял участие Михаил Дмитриевич, произошло в ночь на 21 июля 1905 года [5]. Дата эта взята им из автобиографии самого М.Кручинина (где сказано, правда, что восстание началось в ночь на 20 июля и продолжилось затем в ночь на 21). Тем не менее, она не соответствует действительности. Это ещё одна загадка в истории жизни знаменитого красного комиссара.

На самом деле, в годы Первой русской революции в Кронштадте состоялось два восстания. Первое из них произошло в октябре 1905 года, а второе – 20 июля 1906. Описания М.Д.Кручинина более всего соответствуют событиям последнего. Именно тогда восстание матросов началось ночью и было разгромлено уже под утро верными правительству частями расквартированных в Кронштадте 94-го пехотного Енисейского и лейб-гвардии Финляндского полков, при поддержке 1-го и 2-го Кронштадтских крепостных батальонов.

На эту же дату указывает и упоминание Кручининым начавшихся сразу после разгрома восстания массовых арестов среди матросов крепости, многие из которых были затем расстреляны. Историки утверждают, что всего было осуждено тогда 1417 участников восстания, 36 из которых были приговорены к смертной казни, 130 отправлены на каторгу, 316 – в тюрьму, а остальные 935 – в исправительно-арестантские отделения. Подавляющее же большинство участников предыдущего октябрьского восстания 1905 года, в условиях бурного роста в то время революционных выступлений по всей стране, избежали серьёзного наказания, а расстрелянных по суду среди них вообще не было.

Итак, восстание, описанное М.Д.Кручининым, произошло не в 1905, а в 1906 году. В первом же из них 18-й флотский экипаж участия, видимо, не принимал.

Михаила арестовали вместе с другими рабочими-матросами утром того же дня на проходной пароходного завода, однако после месячной отсидки в комендатуре крепости всех их под конвоем вновь отправили работать на завод. Видимо, замены им там найти не смогли. Потянулись долгие дни, недели и месяцы томительного ожидания решения своей судьбы. Как пишет М.Кручинин, «каждый день кого-либо из матросов уводили арестованным и больше они не возвращались» [16. С. 9].

Самому ему, скорее всего, особо бояться было нечего. Судя по его собственному описанию событий, он не входил в число активистов восстания. В автобиографии он представляет себя и своих товарищей скорее пострадавшей стороной.

«В ночь на 21 июля – пишет он – наш экипаж вышел на улицу… в организованном порядке, тут конечно и нас взяли молодых (а нас в экипаже было восемь человек бывших юнг). Только мы поравнялись с Красной улицей, как со стороны арсенала был дан залп с винтовок… часть из нас успела уйти в соседние дворы и перебраться на другие улицы, а человек десять убитыми остались на Красной улице» [16. С. 7-8]. По-видимому, у матросов 18-го флотского экипажа даже не было оружия для ответного огня (из всех четырёх тысяч участников восстания его имели лишь около сотни человек при крайне недостаточном количестве боеприпасов).

Тем не менее, напряжённость ожидания и слухи о многих расстрелянных и спущенных в мешках на дно залива матросах его экипажа в конце концов дали о себе знать, и Кручинин решается на побег со службы. Судя по тому, что даже в этот период ему часто удавалось бывать у своих многочисленных родственников в Петербурге и Нарве, серьёзного полицейского надзора за ним не было. Родные и помогли ему достать паспорт на имя одного из его старых товарищей Иоганна Людвиговича Бергмана. Гражданскую одежду Михаил приобрёл себе сам. Тёмной январской ночью он по льду Финского залива добрался до ближайшей железнодорожной станции в г. Ораниенбаум и пригородным поездом в тот же день благополучно прибыл в Санкт-Петербург.