Аргументом для сторонников первого мнения послужило свидетельство архиепископа Брунона, проезжавшего в 1008 г. через Киев к печенегам для проповеди христианства. В письме к германскому императору Генриху II Брунон сообщал, что Владимир Святославич с дружиной два дня сопровождал его по пути к печенегам до границы своего государства, которое он окружил (circumklausit) от бродячего (кочевого) врага (vagum hostem) очень мощным и очень длинным (firmissima et longissima) «ограждением» (sepe). К сожалению, в литературе нет единого мнения о значении примененного Бруноном латинского термина «sepe». Его переводят и как «засеки, завалы», и как «частокол», и как «изгородь», и как «забор, паркан, деревянное ограждение». Аналогом описанному Бруноном сооружению, по мнению большинства исследователей, может быть только Змиев вал с деревянной стеной наверху.

М. А. Максимович считал, что Владимир сопровождал Брунона до Малого (южного) Переяславского вала, который в начале XI в. якобы был пограничным на Левобережье Днепра. В таком значении рассматривал Переяславские валы и В. Г. Ляскоронский, пытавшийся отождествить их с ограждением, которое упоминается Бруноном. Это мнение не утвердилось в науке, поскольку и по историческим, и по археологическим данным граница Руси на Левобережье проходила не по Трубежу или Супою, а значительно южнее, по Суле. Согласно В. Б. Антоновичу и Н. Молчановскому, свидетельство Брунона относится к Трипольскому валу в устье Стугны на правом берегу Днепра. Э. Ковальчик придерживается аналогичного мнения, хотя допускает, что за два дня Владимир и Брунон могли проехать дальше Стугны, отстоящей от Киева на 40 км.

Непланомерное изучение и неопределенность в датировке Змиевых валов вынудили исследователей совместить оба противоположных мнения о хронологии валов и даже способствовали попыткам передвинуть их датировку к нижнему хронологическому рубежу.

Во 2—3 вв. среди раннеславянских племен происходят значительные изменения. Они связаны, с одной стороны, с расширением территории славянского мира и дальнейшим проникновением их на территорию балтов и других народов. А, с другой стороны, славяне были подвержены политическому и культурному влиянию с юга, со стороны сарматов, готов и других племен, границы расселения которых постоянно менялись из-за начавшегося великого переселения народов и вторжения варваров в пределы Римской империи.

В середине 1-го тысячелетия н. э. происходит интенсивное расселение славянских племён на территория восточной и южной Европы. В 5 в. начинается колонизационное движение славян на юг от Карпат. В течение 5 в. заселяются Дакия и Паннония. В 6 в. славянские племена заселяют Балканский полуостров. Происходит интенсивное расселение восточных славян (антов), наблюдаются передвижения населения в районе реках Эльбы, Вислы и балтийского побережья.

«О Чехе» (Из книги Алоиса Ирасека «Старинные чешские сказания», АРТИЯ, Прага, 1975, с. 13—16): «За Татрами (Татры – горный массив в Польше и Словакии – примечание), в привислинской долине, лежала с незапамятных времен Хорватская земля (имеется в виду „Белая Хорватия“ – примечание), часть великой земли Славянской. В той Хорватской земле обитали многочисленные племена, родственные по языку, нравам и обычаям. И случилось так: пошла между этими племенами вражда и кровавая распря за межи и угодья. Восстал род на род, свои воевали против своих и истребляли друг друга. В ту пору два брата из могучего рода, Чех и Лех, сговорились покинуть родную землю, оскверненную междоусобицами, и сказали один другому: „Поищем новых мест, где бы наш род мог мирно жить и трудиться“. Еще от предков своих научены они были любовно возделывать землю, засевать ее различными злаками, разводить табуны коней, стада коров и овец. Как решили, так и сделали. Созвали все свое племя, принесли жертвы богам, взяли с собой изображения дедов и, простившись с землей отцов своих, направились в сторону захода солнца, в неведомые края. И шел род за родом, и в каждом многочисленны были семьи, и все были меж собой друзья и родные. Впереди шли дозорные и вооруженные мужи, за ними седобородый, но статный и сильный Чех и брат его Лех, окруженные старейшинами и родоначальниками, – все на конях. Дальше тянулись старики, женщины и дети – кто на телегах, кто верхом; брели стада, позади всех снова шли вооруженные мужи. Сначала переселенцы проходили землями, где жили родственные племена. Когда же миновали границу земли Хорватской и переправились вброд через реку Одру, вступили они в неведомые горные края. И там, и дальше, в долинах Лабы, им еще попадались селения, жители которых говорили на их языке. Но когда перешли они эту реку, то вступили в пустынную страну, где селения встречались лишь изредка и дальше отстояли друг от друга. Жители здесь говорили на непонятном языке и одеты были в звериные шкуры; немногочисленные, но смелые и воинственные, встречали они пришельцев с оружием в руках. Чех и Лех со своими людьми истребляли их, разоряли бедные шалаши и землянки и шли лесами все дальше и дальше. Труден был путь непроходимыми чащами, трудны переправы через болотистые луга и топи, заросшие тростником и осокой, мхом и кустарником. Вечером путники разжигали костры и жгли их до утра, чтобы свет, озарявший лесную тьму, отпугивал коварных, лютых зверей. Так дошли они до протекающей глухими дебрями третьей великой реки, Влтавы, и, когда перешли ее вброд, начал весь народ жаловаться, что нет конца тяжкому пути и нет им отдыха. Указал тут Чех на высокую гору, синеющую над обширной равниной, и молвил: – Пойдем к подножию этой горы; там отдохнем и мы, и дети, и скот. Двинулись в путь и, достигнув горы Ржип, расположились у ее подножия. Родоначальники и старейшины осмотрели окрестные земли и нашли, что они плодородны. На заре пробудился Чех и пошел один-одинешенек еще полным сумрака, погруженным в сон лесом на вершину горы Ржип. Было утро, когда поднялся он на гору. Необозримые просторы обширного края раскинулись перед ним: вплоть до синеющих вдали гор простиралась широкая равнина с лесами и кустарниками, лугами и нивами. Реки сверкали среди буйной зелени, как разлитое серебро. Возрадовался праотец Чех при виде благодатного края и задумался над тем, что пошлют им боги и что ожидает в грядущем его род и будущее поколение. Сойдя вниз, поведал он людям о виденном. На другой день многие отправились в обход горы, желая обозреть всю равнину. Что увидели, понравилось им: реки, обильные рыбой, плодородные земли и весь вид того края. И объявили они, что страна та пригодна для поселения. На третье утро, лишь показалось солнце из-за леса, позвал Чех брата и старейшин и повелел им созвать народ. Взойдя с ними на возвышенное место, откуда был виден весь край, он молвил им так: – Не будете вы больше жаловаться, ибо обрели мы страну, где станем отныне жить и селиться. Смотрите, вот земля, которую мы искали. О ней я говорил вам и ее обещал. Это наша земля обетованная, изобилующая медом, богатая зверем и птицей. Здесь всего у вас будет вдоволь. На такой земле устоим мы против любых недругов. Вот перед вами земля, угодная вам! Только нет у нее имени; поразмыслите, как назовем мы ее. – Твоим, твоим именем пусть зовется она! – воскликнул словно по внушению богов старец с длинной белой бородой, старейший из родоначальников. И тотчас все, старейшины и народ, повторили в один голос: – Твоим, твоим именем! – По тебе пусть зовется! Преклонил колена растроганный волей всего народа Чех и поцеловал землю, новую отчизну своего племени».