Вот я и не знаю, что делать. Мне очень хотелось бы приехать к тебе, или чтобы ты приехала сюда. Но давай подождем решения вопроса о моей работе на Олимпиаде. Тогда будет проще рассуждать. Как выяснится – тут же позвоню.

Мамулька, с Анюточкой ничего тебе не посылаем. Вика говорит, что нет в багаже места, плюс Анюта все теряет. Но у нас кое-что накопилось: красивый календарь, курицы, мыло и т. д. Только что позвонил Викуле – разрешила вложить в багаж кусочек мыла плюс платье для тебя от Нины Антоновны. Ты, как я понимаю, в курсе, что это за платье.

Мы все еще пытаемся обменять квартиру, хотя потихоньку этим занимаемся, особенно я. Один вариант нашли, но слишком далеко, да и квартира, хоть и трехкомнатная, не очень смотрится.

Ремонт, соответственно, не делаем, но Натали здорово разгрузила квартиру, привела ее в божий вид. Правда, у меня по-прежнему рассыпаны книги на полу – использую их в написании своей книжки.

Веду переговоры с «Молодой гвардией» о другой книге, по Западу США. 15 июля вроде дадут ответ. Посмотрим, что скажут. Очень хочется сделать ее – ведь масса материалов, информации в голове. Сдам экзамен – начну пробивать ее энергичней. А то время идет, материалы стареют.

Заговорил я тебя, пора закругляться. Лечись, Мамлюк, следи за собой. Гуляй с Анюткой, ходи на море (но не в жару!!!). И сообщи, что нужно тебе послать (или привезти). Деньги пошлю чуть позже – после возвращения Анютки. По тактическим соображениям.

Целую тебя. Целует тебя и Натали. Твой сын Женя»

«Дорогие мои, Натали и сынулечка!

Как всегда, у меня не хватило времени написать вам подробное письмо. Посылаю вам небольшой «натюрморт» – банку с маринованными грибами, не знаю, в каком виде дойдет! Это мне из Львова прислали, их можно есть совершенно безбоязненно. Знаю, что для Натали это лучший «натюрморт».

Я лечусь, думаю, что довольно успешно, хотя и медленно! Пересылаю вам 55 рублей для Нины Антоновны. Очень сожалею, что в июне не состоится наша встреча.

Наташа, насчет пальто и маек: это не котируется, не модно и продать невозможно. Посмотрим, может быть, все изменится.

Ну вот, на этом заканчиваю, так как тороплюсь все уложить девочкам.

У нас огурцы – по 30 коп. за кг, помидоры – 80, картофель – 35, яблоки – 50 коп. за кг. Это – магазинная цена.

Не ругайте, что такая бедная посылка.

Привет Евгению Павловичу, Нине Антоновне, Тане и клану Ефремкиных.

Целую, обнимаю, желаю всех благ. Ваша мама»

В июле сдали Анютины документы в институт, интенсифицировали ее подготовку к вступительным экзаменам. И, как заметил я в дневнике 13 августа, наступила «пора тревог». Из Сочи в помощь Анюте приехала мама. Из-за московской Олимпиады экзамены начались позднее обычного – 22 августа. В канун первого экзамена я сделал такую запись в дневнике: «Страшновато. Завтра все решится. Это – главное дело, все остальное по сравнению с поступлением в институт – незначительно. Все последние дни занимались с Анечкой. Но ведь конкурс – семь девочек на одно место!»

Рано утром (в 4 часа) в день экзамена я продолжил: «Проснулся посреди ночи, не спится. Через несколько часов первый Анечкин экзамен в МГИМО. Очень волнуюсь. Идет дождь, и хочется, чтобы он оправдал на сей раз свою репутацию предвестника хороших новостей, удачи.

Быстро пролетело время. Еще недавно мы с Наташей были абитуриентами, а Анютке тогда едва исполнился годик. И вот в институт поступает уже Анечка!»

Увы, затем наступило расстройство. 23 августа в своем дневнике я констатировал: «Вчера был ужасный день. Пять (!!!) часов прождали Анютку у входа в МГИМО. Наконец она вышла и… четверка. Как она, бедненькая, плакала. Особенно обидно то, что большинство девочек отхватило вчера по пятерке, в том числе и те, которые, по свидетельству Анечки, отвечали просто безобразно.