«Подавление индийского восстания англичанами» В. Верещагин.

Англичане подвергли вождей восставших сипаев столь необычному виду казни совершенно сознательно. Ведь по представлениям индусов, «разорванные в клочья» (буквально!) плоть и душа уже не могут возродиться к новой жизни

Но тут интересно обратить внимание на психологию британцев, которая проявилась в этой, не отрицаемой ими самими, истории… Вице-король Индии дает слово и… легчайшим образом отказывается от него. Любой из российских генерал-губернаторов не стал бы нарушать слово уже просто из уважения к самому себе. Видимо, вице-король Индии настолько пренебрежительно относился к сипаям, что нарушение обещания для него ничего не значило. Не чувствовал он никаких угрызений совести.

Завоевали Индию люди, уже прошедшие школу работорговли. Уже несколько поколений угнетавшие и грабившие народы мира и привыкшие жить за их счет. Наконец, они – убежденные расисты. Может быть, самое большое отличие России от других стран Европы именно в этом: россиянин, русский человек никогда не считал «инородца» принципиально хуже себя. Он не делал далеко идущих выводов из «крови и почвы», из принадлежности азиатов к другой, неевропейской культуре.

Сипаев казнили в 1858 году. Казнили не просто туземцев, а однополчан, недавних военнослужащих Британской империи, которых сами же вооружали и тренировали, вместе с которыми воевали в Китае, в Бирме, в Афганистане и в Крыму против России.

Почти одновременно, в 1859 году, русские войска взяли столицу Шамиля Гуниб, а сам Шамиль сдался в плен. Чеченцы не были подданными Российской империи, а были завоеванным народом. Тем более не были военнослужащими России. И тем не менее ни штурм Гуниба, ни оккупация Чечни не повлекли за собой подобных жестокостей. Если упомянуть о слове, данном иноверцу и инородцу, то у Толстого в его «Хаджи-Мурате» получается так, что именно из-за нарушения… вернее, из-за невозможности россиян выполнить данные ими обещания и погибает Хаджи-Мурат. И выглядит он намного симпатичнее, привлекательнее тех, кто его «подставил». Боевой офицер граф Толстой, воевавший с чеченцами, относится к ним очень уважительно, признает их честь и достоинство.

Захватив Чечню, Российская империя запретила набеги, торговлю рабами и кровную месть. Но этим ограничивалось ее вмешательство в жизнь завоеванного народа. Победитель не мстил. Более того, Россия давала полную возможность «встроиться» в жизнь империи: служить в ее армии, например. Чеченец пользовался теми же правами, что и любой другой подданный. Он мог поселиться в Петербурге, учить детей в тех же гимназиях, что и русские, армяне или казанские татары. На общих основаниях он мог поехать за границу, получив российский паспорт, заниматься бизнесом, копить богатства, делать карьеру. У Толстого нет идеализации Кавказа, есть спокойное принятие действительности такой, какая она есть. Пушкин говорил о «силе вещей». В «силу вещей» Кавказ должен был войти в состав Российской империи. Но от этого народы Кавказа не становятся хуже или лучше.

И с бунтовщиком, идущим против «силы вещей», надо поступать по справедливости: нужно помнить, что он прежде всего человеческое существо. Взяв Шамиля в плен, его поселили вместе с семьей в Калуге, где он прожил до 1870 года. В Калуге Шамиль вел весьма светскую жизнь. К нему легко можно было прийти в гости. Шамиль хорошо говорил по-русски и быстро стал местной знаменитостью. Власти следили, чтобы Шамиль не сбежал, но никому не приходило в голову унизить его, оскорбить, тем более казнить за ведение войны против России. Более того, в распоряжении Шамиля была свита, слуги.