Средневековая демонизация машин берет свое начало в подозрительном отношении Церкви к свободному ремесленнику и к свободе вообще, ведь ремесленник олицетворяет свободу. Невозможно, чтобы рядом с традиционной иерархией развивалось независимое государство свободных и творческих субъектов. Создается дьявольское параллельное общество! Творцом может быть только Бог. И, конечно, дьявол. «Дьявол – удивительный мастер (mirbalilis artifex), ибо с помощью определенного искусства он может творить естественные вещи, о которых мы ничего не знаем»,[99] – пишет Меланхтон. Дьявол-ремесленник создает не только подделки и иллюзии, но и подлинно естественные вещи.

Хотя нельзя было быть уверенным в том, что автоматы не имеют дьявольского происхождения, Церковь не хотела отказываться от них так же, как и от чудес, поскольку отчаянно нуждалась в зрелищах. Научно-техническая революция XIII века и сопутствующее ей усиление городов бросили вызов Церкви. Чтобы эффективно противостоять растущей власти светских князей и городов, она должна была крепче привязать к себе свою паству, лучше всего – с помощью хороших историй[100].

Немногие умели читать, и, чтобы узнать о страданиях Иисуса или жизни святых, большинству людей приходилось полагаться на изображения, которые, как правило, были драматичными, с большим количеством сцен насилия и жестокости, приправленных чудесами. Позднее они даже приобрели трехмерный вид, благодаря чему, конечно, стали особенно запоминающимися. В монастыре Сакро-Монте вблизи города Варезе на севере Италии расположены 14 капелл с изображениями жизни Христа и святых в натуральную величину. С особой любовью показаны нарывы, вывихи, увечья и пытки. Такое долго не забудешь!

Изобретателями наглядной пропаганды для Церкви выступили появившиеся в то время нищенствующие ордена доминиканцев и францисканцев. Хотя их обет бедности был бельмом на глазу у Церкви, она позволила орденам принять его, потому что их услуги были необходимы ей в политических целях. Они придумали сложные визуальные методы пропаганды, в том числе, например, перспективу. В сценах из жизни святого Франциска, которыми Джотто украсил верхнюю церковь Сан-Франческо в Ассизи, благодетельные деяния и чудеса, совершенные святым, показаны на переднем плане, а город, городские стены, виллы и горожане – на заднем. Сама перспектива дает понять посетителю церкви, кто здесь главный или, по крайней мере, кто, по мнению Церкви, должен обладать властью.

Духовенство хорошо понимало, что ни одно живописное изображение, как бы хорошо оно ни было написано, не может конкурировать с эмоциональным воздействием движущегося образа. Именно поэтому Церкви понадобились запрещенные машины. В самом деле, спустя всего полвека после изобретения часового механизма на фасадах почти всех значимых церквей и соборов Центральной Европы появились движущиеся куранты с назидательными и предостерегающими сценами или сложные астрономические часы. В Страсбургском соборе апостолы по очереди склоняются перед Христом, а на нижнем ярусе смерть бьет в колокол. Memento mori, помни о смерти! Это предостерегает верующих от самонадеянного желания перестать поклоняться Христу, сбросить иго Церкви и, подобно Богу, создавать живые миры. Ирония в том, что для того, чтобы предостеречь от высокомерия, Церковь опиралась на воплощение гордыни – городских ремесленников и их машины. Понимание техники как опасного проявления человеческой гордыни не является открытием христианства. Обвинение в гордыне тяготело над техникой со времен Античности. Предание об Икаре рассказывает о человеке, который хотел взлететь слишком высоко с помощью технологий, но упал и погиб. Неслучайно его отец Дедал считался самым талантливым инженером Греции.