В лагере осаждавших был необычный молодой человек, которого все называли только Petrus Peregrinus – Петр Пилигрим. Вместо того чтобы с нетерпением ждать осады, Петр удалился в свою палатку и написал длинное послание своему другу, рыцарю Сигеру де Фукокуру. На основе экспериментов, писал он, можно заключить, что небесная сфера – это не что иное, как гигантский магнитный камень. Между малым и большим магнитом существуют аналогия и соответствие: каждый магнитный камень – это как бы маленький небесный свод; в то же время космос передает свою силу магнитным камням, что проявляется в том, что полюса магнита совпадают с полюсами небесных тел[64].

Тем самым Перегрин представил миру идею с непредсказуемыми последствиями, которая была подхвачена Иоганном Кеплером и Уильямом Гильбертом и воплощена в современной форме Джеймсом Клерком Максвеллом в общей теории поля: космос – это не что иное, как огромное (магнитное) силовое поле, пересекаемое воображаемыми линиями, выровненными по полюсам. Отсюда следует, что на самом деле существуют силы дальнего действия (хотя, вообще говоря, это немыслимо), силы, которые не передаются при непосредственном контакте двух тел. Если бы это удалось подтвердить, то это не только стало бы поворотным моментом в физике, но и имело бы огромную политическую, теологическую и философскую взрывную силу. Это означало бы, что весь космос одушевлен. Ведь только души, как считалось, могут воздействовать на объекты без прямого контакта. Поскольку магнетизм невидим, то даже Кеплер видел в нем силу космической души. Кеплер предполагал, что планеты вращаются вокруг Солнца под действием магнитных сил, как в карусели. А поскольку магнитные силы имеют духовную природу, само собой разумеется, что они могут оказывать и психическое воздействие. Влюбленным известно, какие огромные силы притяжения может высвобождать душа. Поэтому магнит стал подходящим образом для любви. У Пьетро делла Винья мы читаем:

Космос – это гигантская машина, созданная Богом и приводимая в движение невидимой магнитно-эротической силой. Живая и одушевленная machina mundi[66] содержит в себе ту же силу, которая влечет влюбленных друг к другу, а иногда – к погибели. Тесная связь между магнетизмом и Эросом сохраняется на протяжении веков. Ее разрабатывал философ-платоник эпохи Возрождения Марсилио Фичино; в конце XVIII века она вновь обнаруживается в месмеризме, а затем – в натурфилософии Шеллинга[67].

Не только магниты, но и автоматы являются одновременно репрезентациями и действиями божественной силы. Автоматы представляют мировую машину и в то же время «питаются» от нее: они являются моделями machina mundi и вместе с тем черпают из нее свою силу. Аналогичным образом можно описать отношения между Богом и монархом: благодаря обладанию вещами, дающими жизнь, монарх становится подобием Бога, как бы его уменьшенной копией, и в то же время существом, которое Бог наделяет жизненной силой – так же, как магнит оживляет железо.

Чудеса, магниты и автоматы вызывают у наблюдателя admiratio – смесь изумления и страха. Суть чуда и admiratio, которое оно вызывает, становится более понятной: в чуде Бог проявляет себя через невидимую и животворящую силу. Admiratio – это аффективная реакция на него, правда, лишь при условии, что чудесное событие является редким, необычным и непонятным, как бы исключением из законов природы. Несомненно, в Средние века автоматы соответствовали всем критериям чуда.