– Он не уточнил, в чем именно состоит дело?

– Нет, написал, что излагать подробности по почте может быть небезопасно – лучше он расскажет все лично.

– Думаю, это связано со статьей, – высказал догадку Банкер. – Журнал выходит раз в месяц. Логично предположить, что интервью было записано недели две-три тому назад, может даже больше. Профессор зачем-то дал интервью, а потом понял, что некая информация из статьи может создать ему проблемы. Он уже не мог отменить публикацию или сократить ее, а может, подумал, что редакция на это не пойдет, а потому обратился к нам.

– Да, это объяснило бы тайминг, – согласилась Авигаль, – но что уж такого написано в этой статье? Она абсолютно проходная. Немного преувеличений, немного околопсихологического переливания из пустого в порожнее, немного болтовни о путешествиях во времени. Тут нет информации, которая могла бы подвергнуть его опасности. Он даже не рассказывает, как должна работать его машина. Просто упоминает что-то про фокусы и воздушные шарики.

– Верно, и все же вряд ли это совпадение. Он, видимо, знает, что некие моменты в статье грозят доставить ему неудобства. Но то, что ты говоришь, еще более странно.

– Что именно?

– Что это объясняет тайминг, – пояснил Банкер.

– Что ты имеешь в виду?

– У предполагаемого создателя машины времени не должно быть проблем с таймингом, – заявил Банкер. – На самом деле такая машина должна избавлять его от любых проблем или поводов для беспокойства. Все можно решить постфактум.

– Но он сказал, что исправить прошлое при помощи машины времени нельзя – можно только заглянуть туда.

– Мало ли что он сказал! Он уверял, что у него все получится, – напомнил Банкер. – Может, он получил знак, что его будущий «я» преуспел. Человек, уверенный в своей способности создать работающую машину времени, не должен переживать из-за каких-то там статей.

– Ты очень уж спокойно воспринимаешь все эти разговоры про машину времени. Это немного странно, нет?

– Откуда мне знать? Я же не получал медаль Кельвина Кляйна.

– Оскара. Оскара Кляйна.

Они помолчали еще несколько секунд, погруженные в размышления, а потом Авигаль подвела черту:

– Ладно, какой смысл строить пустые догадки? Через несколько минут мы будем на месте и сможем спросить его самого.

Они продолжили путь, сворачивая во все более мелкие улочки и проулки, пока не оказались на широкой улице с односторонним движением, укрывшейся в тени вечнозеленых деревьев. Авигаль прищурилась, а Банкер перестал выбивать барабанную дробь на коленке и уставился на последний дом, который, если верить навигатору, был их конечной целью.

– Ой, – выдохнула Авигаль.

– Это и есть нужный нам дом? – спросил Банкер.

– Это он.

– Последний?

– Последний.

– Который полиция обнесла сигнальной лентой?

– Именно.

– Ой…

И прекрасногривый лев

С медовыми когтями

Падет, сраженный стрелой,

Что была выпущена промеж книг.

Псалмы монаха Микеле, псалом MCMLXIII

Я никогда не думаю о будущем.

Оно наступает достаточно быстро.

Альберт Эйнштейн, декабрь 1930

Они вышли из машины и подобрались поближе. Дом профессора Йонатана Бренда действительно был последним на улице. За ним тянулась простенькая ограда из колючей проволоки, обозначавшая границы поселения, а дальше простиралось огромное поле в длинных бороздах рыхлой земли. Часть сигнальных лент уже порвалась, – значит, основные события минули. Зеваки, сбежавшиеся на шум, соседи, отважившиеся подойти и посмотреть, что происходит, – все уже разошлись. Только одинокая полицейская машина, припаркованная чуть дальше по улице, указывала на происходившее ночью.