Я встал в конец, зная, что это будет не быстро. Но что ещё оставалось делать? Ничего. Или нет?

Я не мог просто стоять в очереди. Это было бы слишком просто, слишком обыденно, слишком… по-человечески. А мне казалось, что моя жизнь вот-вот свернёт с привычных рельсов, и я не хотел упускать этот момент.

И тогда в голову мне пришёл дерзкий, безрассудный, но, как мне казалось, гениальный план.

Не все окна на почте работали. Впрочем, мне и не нужно было, чтобы они работали – мне нужно было всего лишь одно простое действие. Я прошмыгнул вперёд, ловко стянул со стойки пустой конверт и, подчиняясь внезапному порыву художественного авантюризма, просунул десятку в закрытое окошко вместе с запиской:

«За конверт».

Я не стал ждать реакции – дело оставалось за малым.

Абонентский ящик три, точка, четырнадцать, индекс ноль.

Я подошёл к почтовому ящику, который выглядел так, будто им не пользовались со времён, когда почтовые голуби ещё считались перспективной технологией. Выдохнул, просунул конверт в щель и… Мир сконфузился.

В буквальном смысле. Окружающее пространство завибрировало, будто кто-то невидимый потянул за угол реальности, проверяя, нет ли под ней ещё одной, запасной. В голове у меня образовался плотный туман, густой, как утренний кофе в дешёвом кафе. Меня затошнило.

Реальность вздрогнула, как лифт, у которого оборвался последний трос. Всё вокруг начало скручиваться в спираль, унося меня куда-то вниз, в глубину, в самую суть того, что ни один человек не должен был видеть, если у него были хоть какие-то планы на обед.

На секунду стало темно. А потом… Я обнаружил себя в огромном, залитом светом кабинете.

– Садитесь, пожалуйста, – твёрдо сказал мужской голос.

Ноги подкосились, и я полетел на спину, но не упал, а приземлился прямо на стул. Чувствовал себя так, будто меня только что вывернули наизнанку, слегка взбили, подсолили и вернули обратно. Остатки здравого смысла стремительно утекали сквозь пальцы. Я проморгался, пытаясь привести в порядок сознание.

Передо мной сидел пухлый седовласый мужчина с короткой стрижкой, в очках и клетчатом жилете. Он хмуро просматривал кипу бумаг, время от времени что-то черкая в них короткими, резкими движениями. Наконец он отложил их в сторону, поднял голову и уставился на меня.

Лицо его мгновенно переменилось: хмурость исчезла, сменившись лёгким выражением удовлетворённого врача, который только что обнаружил, что пациент, вопреки всем прогнозам, ещё жив.

– Дышите ровно, скоро всё пройдёт.

Я с трудом вдохнул.

– Я что…? – мой голос прозвучал так, будто его достали из консервной банки.

– Нет, вы не умерли. Это всего лишь слип-переход. В следующий раз закусите большой палец – это поможет стабилизировать оптронные пути, – он резко замолчал, нахмурился и задумчиво потёр подбородок. – Хотя, нет, это у андроидов. Вы же не андроид?

Я только и смог, что отрицательно потрясти головой.

– Ну и прекрасно, – облегчённо выдохнул он, хлопнув себя по колену. – Меня зовут Архивариус Альтерий. Я основатель и главный редактор Межпространственного Справочного Бюро, – он протянул мне бумагу и ручку. – Подпишите этот договор, и можете приступать к работе.

Мои руки даже не шелохнулись. Я огляделся.

Кабинет выглядел… неправильно. Это было обычное офисное помещение, но что-то в нём категорически не сходилось. В углу стояла кофеварка, которая, судя по всему, работала на чистой энергии недоумения. Стены были оклеены календарями с датами, которых в природе не существовало. А на полке за Альтерием стояла табличка: «Сотрудник месяца: кот Шрёдингера», и под ней фотография пустой коробки.