– Я здесь давно, привыкла, – жизнерадостно отозвалась Анна.

Переходя к другой части заноса, девушка добавила:

– Если ты не можешь изменить ситуацию, постарайся изменить отношение к ней.

– Да ну тебя, – беззлобно огрызнулась Марина и спустилась вниз.

Прислонив лопату к стене дома, она начала отряхиваться.

– Пойду к Ольге, обменяю травы.

– Возьми корнеплоды.

– Да, для твоей матери. Я помню.

Марина ушла, оставив Анну в одиночестве рассуждать о дальнейшей судьбе юной давы, случайно отравившей клиента и попавшей сюда по приговору Каристоля. Впрочем, от нее была существенная польза. Многие отказались впускать ее к себе, когда она приехала, а теперь вынуждены с ней торговаться. У Марины было какое-то особенное чутье на целебные растения, и она находила их в самых неожиданных местах. Кто знает, – иногда у Анны проскальзывала такая мысль, – не было ли то отравление подстроено конкурентками. В Ланжи не выбирали методов борьбы, когда речь заходила о больших денежных суммах или устойчивом финансовом положении рода. То, что девчонка талантлива, сомневаться не приходилось. Неужели холодный расчет встревоженных аптекарей? Вот в чем вопрос.

Завершив утренний обход вокруг дома, Анна толкнула скрипучую дверь.

– Я вернулась, – весело сообщила она в полумрак.

– Как хорошо, – послышался слабый голос, а затем легкий кашель.

– Марина скоро вернется. Тебе помочь?

Анна заглянула на кухню, где стало заметно светлей. Именно это окно так тщательно освобождала травница.

– Я еще способна заварить чай, – натужно улыбнулась женщина, закутанная в шерстяную шаль. – Я хотела поговорить с тобой, – просто сказала она.

Анна с тревогой в глазах следила, как ее мать потирает суставы, перед тем как сесть за крохотный стол и прижать ладонями дымящуюся чашку. Девушка послушно опустилась рядом.

– Прошу, только не перебивай. Мне тяжело собраться с мыслями, – расстроенно сообщила она. – А мне надо рассказать тебе о прошлом.

Отпив из чашки, бывшая архидава погладила столешницу.

– Тяжело об этом говорить, но я боюсь не успеть.

Анна вздрогнула и прикрыла рот рукой, гася вырвавшейся вскрик.

– Не пугайся. Дело в том,… – помедлив, словно все еще сомневаясь, женщина склонила голову, будто извиняясь перед дочерью, – что у тебя была старшая сестра. Да, это правда. Я не могу больше откладывать этот разговор. Не смотри так… Не проси называть ее имя. Ни к чему тебе оно.

Архидава повторно пригубила напиток и повернула чашку в непослушных и ослабевших пальцах. Вид теряющей жизненные силы матери, всегда отличавшейся энергичным и неунывающим нравом, заставлял Анну страдать.

– Я была одной из немногих, кто в совершенстве владел Карном. То, чему я тебя научила вопреки воле Круга, бесценно. Постарайся передать эти знания своей дочери, когда она у тебя появится. Мне не хочется говорить о своем прошлом. О том, чем мне приходилось заниматься. Конфликты случаются и нужны давы, которые могут их… завершить. Вэд забыл о существовании нашего рода, но есть и те, кто никогда не сможет этого сделать…

– Мама, пожалуйста, – выдохнула Анна, положив свои ладони на руки матери.

– Я в порядке, – сказала она, подняв голову, и в ее голубых глазах промелькнула гордость. – Мне удалось воспитать хороших дочерей. Я никогда не забуду имя твоей сестры. Оно настоящее. Не как твое или мое. Сколько бы я не жалела о содеянном, ее не вернешь. Эта боль будет со мной навсегда. Я не хочу для тебя такой же жизни. Назови я тебе имя, и ты будешь искать ее убийцу.

Анна нахмурилась, ничего не понимая.

– Я защищаю тебя, как могу… – говорила взволнованная архидава, – по счастью, они не нашли Жасси… Я оказалась здесь, потому что воспользовалась даром во зло. Ненависть привела меня в изгнание.