Дети в классе Анны, видимо, считали друг друга «своими».

Она слегка тряхнула головой – надо было всё же отвлечься от работы, а не продолжать думать о ней до ночи. Посол если и заметил движение, то, во всяком случае, ничего не сказал. Он стоял, слегка подняв голову, подставляя дождю открытую часть лица. Постепенно мысли Анны успокаивались. Смотреть на неподвижного айнна’й оказалось так же расслабляюще, как на воду в фонтане.

Зрение слегка расфокусировалось, сделалось комфортно-нечётким, как в полудрёме. Анна не заметила, как посол ушёл.

– Анна? – раздалось сзади. – Привет!

Она обернулась и с изумлением увидела Кирана, тоже в куртке с капюшоном.

– Давно не виделись, – с улыбкой ответила Анна.

Киран рассмеялся, нагнал её, и они вместе побрели по дорожке. Киран сказал про погоду, пожаловался, что совершенно отвык от холодов, понятия не имеет, как переживёт зиму.

– Ну, дипгородок-то будут обогревать и отапливать. Шукхакх терпеть не могут холодов.

– Почему бы не расположиться сразу в Бразилии? – фыркнул он, пряча руки в карманы. – И от посадочной площадки недалеко, и вечное лето.

– Потому что Клевер у нас заседает в Европе. Поленились. Или боятся землетрясений. Ничего, зима – это нестрашно.

– Хорошо тебе говорить, ты привычная, – проворчал Киран. – Ты что здесь делаешь, кстати? Ночь на дворе.

– Я просто… – она осеклась. В том, что она виделась с послом Лааа’мом, не было вовсе ничего тайного. И, конечно, ничего постыдного. Но она почему-то ответила: – Иногда хочется пройтись вечером, проветрить голову. А ты?

– И я. Захочешь – пиши в следующий раз, вместе побродим. Обещаю молчать! Ладно-ладно, – он тут же поднял руки в шутливой капитуляции, – не навязываюсь. Сам иногда от людей и нелюдей устаю так, что никого видеть не хочу. Ты же здесь живёшь, да?

Анна кивнула, и они ещё немного поболтали в дверях, прежде чем Киран пожелал ей доброй ночи.

Уже лёжа в кровати, Анна всё пыталась понять, почему она соврала Кирану. Глупая же, пустая, бессмысленная ложь. И всё-таки – она соврала. Причём, ведь не из любви к прекрасному, то есть к процессу лжи. Тогда почему?

Потому что, пришло в голову, если бы она сказала правду, последовали бы вопросы. Они бы стали слишком грубым вмешательством в её частную нерабочую жизнь. И от Кирана, пусть приятного, но просто коллеги, она не готова была их терпеть.

Это было как озарение. Подскочив, она кинулась писать Кравчику-сан с вопросом, одобрит ли он ей в качестве темы исследования именно это противопоставление «своих» и «чужих». И если да – она подумает над уточнениями и формулировками. В общем-то, она не сомневалась в положительном решении.

***

Х.Л.К. – А.З.: «Скажи мне, о, юный чародей, что ты подразумеваешь под понятием „свой“? Мы с тобой хорошо знаем, что в человеческой культуре как таковой дихотомии понятий „свой—чужой“ не существует, и человек может быть „своим“ в разных группах по разным признакам. И в тех же группах оставаться „чужим“ по другим признакам. Предполагаешь ли ты наличие категорического противопоставления своих и чужих в культуре шукхакх?»

А.З. – Х.К.Л.: «Вы меня устыдили, профессор Дамблдор. Возможно, меня извинит то, что я писала поздно ночью. На самом деле, я почти ничего не могу сказать о культуре шукхакх в этом направлении. То есть, очевидно, разделение у них есть. Даже, к примеру, связанное с тем, какими группами они спят. Супруги и дети в основном ночуют вместе, но и между коллегами наблюдаются любопытные объединения.

Я бы взялась за исследование этой темы не во всей культуре шукхакх, это было бы слишком масштабно, а конкретно в нашем научном центре. И на его примере делала бы осторожные выводы обо всём обществе».