– То есть… собака может родить щенков от разных отцов? За раз?

Андрей кивает.

– Да. Видишь ли, у сук бывает несколько волн овуляции. А сперма живет несколько дней. Могут сложиться условия, что оплодотворение произойдет от нескольких партнеров… Но преимущество, конечно, у того, кто был первым.

– Ого. Я не знала. А сколько было партнеров у Тары?

– Два, – говорит Клим.

И Андрей продолжает:

– Сначала она долго никого вообще к себе не подпускала, а потом… вошла во вкус.

Мужчины умолкают, а у меня неожиданно першит в горле.

– Ясно, – от столь откровенной темы вдруг становится не по себе.

Дальше снова все превращается в сплошное ожидание. Второй щенок не торопится появляться на свет. Я начинаю зевать. И замерзла как собака несмотря на объятия Клима.

– Идите спать. Похоже, я тут на всю ночь зависну, – говорит Андрей. – Но главное – дело пошло.

– Ладно. Удачи. Надеюсь, все пройдет хорошо, – говорю я.

– Мне прийти, сменить тебя? – спрашивает отца парень.

– Нет, отдыхай. Пусть хоть кто-то из нас выспится. Будешь завтра впахивать за двоих.

– Если что – зови, – говорит Клим.

Пока мы идем от питомника до двора, Клим не произносит ни слова и держится немного позади. Но, стоит мне свернуть к дому, как я замечаю, что парень идет следом.

– Ты же спишь там, – напоминаю ему, скидывая вьетнамки и указывая пальцем направление, где находится дом на дереве.

– Я в курсе, – разувшись, Клим ждет, пока я открою дверь.

Я снова ни черта не понимаю, что на уме у этого парня.

Развернувшись к нему лицом, отхожу к двери.

– Клим… – и нервно сглатываю, – ты же не подумал, что я дала тебе зеленый свет? – спрашиваю его.

– А если так? – он делает шаг и замирает, нависая надо мной. – Думаешь, ты меня остановишь?

– Клим… – я готовлюсь дать отпор, но неожиданно замечаю на лице парня улыбку.

– Да расслабься. Я просто займусь хлебом.

– Ночью?

– Да. Сейчас зафигарю тесто.

Сказав это, Клим протягивает руку и нащупывает ручку двери, слегка коснувшись моей талии. Я шарахаюсь в сторону, чтобы пропустить его, и захожу следом.

– Сейчас? – недоверчиво смотрю на спину парня, который идет на кухню.

Клим пожимает плечами.

– Да. Оставлю подниматься, а сам спать пойду. Потом встану через пару часов и отправлю хлеба в печь.

– Зачем это делать так рано? – я останавливаюсь в пороге кухни. – Какая необходимость? Хлеб можно и днем печь. Его можно вообще не печь, а купить.

– Ну а я его пеку.

Наблюдая за тем, как парень вытаскивает из нижнего ящика стола огромную миску с мукой и надевает большой черный фартук, я зависаю в пороге.

Мне становится интересно.

– И давно?

– С шестнадцати лет.

Мой взгляд мечется от его сосков, торчащих по бокам от нагрудника, к сильным рукам, удерживающим миску, пробегает по предплечьям и бугристым плечам, скользит по шее. Чтобы не пустить слюни, приходится даже закусить губу. И почему этот парень выглядит так сексуально? Почему он не обычный и не тощий? Я была бы только за.

– Странное увлечение для молодого человека, – говорю я, выдержав паузу.

– Странный – это все, что нужно знать обо мне.

Клим сует руку в карман фартука, который располагается на уровне промежности, и достает оттуда кусок черной ткани. Через пару секунд, когда парень завязывает ее на голове, до меня доходит, что это бандана.

Отвечаю, это самый горячий пекарь в мире.

– Помощь нужна? – спрашиваю Клима, пока он моет руки.

– Нет. Обычно, я стряпаю в одиночестве.

– Стряпаю… – передразниваю его. – Господи ты боже. Ладно. Я, пожалуй, пойду спать, – разворачиваюсь на пятках.

– Вика? – окликает меня парень.

Со скучающим видом я оглядываюсь.

– Что?

– А что ты подумала?