– Все в порядке, – деловито сказал уборщик, – просто Вы полны говна.

– М-да.

– Сразу Вам признаюсь, случай не из простых. Чистка этих авгиевых конюшен требует, так сказать, архитектурного решения, Константин Львович. Позвольте, где у Вас туалет.

– Там, левая дверь – ванная, правая – туалет, – хозяин указал рукой в правильном направлении.

– Спасибо, – Владимир Георгиевич поднялся быстрым движением, прихватив с собой чемодан.

Несколько минут ассенизатор отсутствовал, после чего появился в дверном проеме, все так же с чемоданом и ватным диском на раскрытой ладони.

– Иногда дерьмо может оказаться в самых неожиданных местах, – он слегка развернул ладонь, показывая коричневую полоску на белой поверхности диска, – просто следите за унитазом внимательно, это я обнаружил под ободком. Причина – брызги при смывании.

Уборщик открыл чемодан, извлек оттуда пинцет и маленький пакетик, подобный тем, что полиция в фильмах использует для мелких улик. Искусно подцепив ватный диск пинцетом, он отправил его в пакетик, который тут же исчез в глубине чемодана.

– М-да, простите, не досмотрел, – смутился Константин Львович.

– Это ничего, у нас с Вами задача сложнее будет. – Уборщик достал из чемодана внушительный резиновый молоток на металлической ручке и с размаху ударил Константина Львовича в лоб.


Вспышка превратилась в темную густую массу, где, как мухи в янтаре, застыли причудливые очертания: вирусы, скрученные в замысловатые жгуты или застывшие сферическими комковатыми кусками, недопитые бутылки с алкоголем; в полужидких слизистых разводах плавали обрывки фотографий. Они улыбались чёрно-белыми улыбками женщин, которые когда-то были знакомы, улыбками товарищей и недругов, случайных прохожих и продавцов в соседних магазинах – все они смотрели презрительно, постепенно растворяясь в жгучей серой массе. В переплетениях этого хаотичного, бесконечного натюрморта зарождался утробный, булькающий звук, приводивший все окружающее пространство в медленное колебательное движение. Звук нарастал постепенно, пугая своей неизбежностью. Константин Львович вдруг осознал себя частью этой мертвой, нестабильной субстанции. Откуда-то из глубины всплывали тела, они медленно шевелились и смотрели на него. – «Сынок, запомни, в этой жизни никому нельзя верить, вся биомасса этой планеты проклята – каждый сам за себя». – «В вирус можно заложить потенциал развития разумной жизни. Только в таком виде сложноорганизованная материя способна пережить путешествие на несколько парсеков». – «Я упаковала чемоданы, и знаешь, что я хочу тебе сказать: мне жаль того времени, что я провела с тобой». – «Однажды живые существа выйдут за рамки времени. Время – это ловушка». – «Эй, бармен, налей мне двойную порцию абсента!». Булькающие голоса нарастали со всех сторон. – «Остановите это!». Константин Львович пытался закричать, но рот его был скован клейкой массой, так что он мог выдавать лишь сдавленное гудение.


– Тихо-тихо-тихо, – послышался спокойный деловитый голос Владимира Георгиевича, – не волнуйтесь, все что происходит – часть необходимой процедуры. К сожалению, случай настолько запущенный, что требует одностороннего вмешательства, так сказать, без предварительного согласия пациента.

Хозяин квартиры ответил сдавленным мычанием. Он уже понял, что в его рот вставлена трубка, примотанная к голове клейкой лентой, руки скованы за спиной наручниками, а сам он, со спущенными штанами, перекинут через журнальный столик, к которому так же примотан.

– Минуточку терпения, уважаемый Константин Львович, я сейчас Вам все объясню. Сразу оговорюсь, чтоб Вас не терзали лишние страхи, – я не убийца, не насильник, не вор – я уборщик дерьма. То, что сейчас происходит, является своего рода символической процедурой очищения. Уж если очистка авгиевых конюшен требовала нестандартного подхода, то что уж говорить о человеческой душе, одним из самых сложных отхожих мест. Поэтому мой Вам совет – не пытайтесь понять происходящее умом, понимайте это нутром. Если пуститься в пространные рассуждения, это можно назвать обрядом инициации в «homo purificatum» – «человека очищенного», но я надеюсь, что Вы и сами все поймете. Теперь внимание, дражайший Константин Львович, Вам нужно проглотить три пилюли – умоляю Вас, не мухлюйте, это не яд.