– Дааа… Лепота! – Протянул кто-то за спиной.

Василий развернулся и уставился на мелкого заросшего остроглазого мужичонку в старинной русской косоворотке с кушаком. Он, видимо, давно стоял за плечами, наблюдая за художествами. И по-свойски опирался на тот самый веник, который не раз нервировал Шумского самостоятельностью, несвойственной уборочному инвентарю.

– Ты премного одарен природой-матушкой, хозяин, – важно подытожил мужичонка, шмыгая крупным неровным, будто вылепленным из теста носом.

– Кто… что… Ты кто такой? Откуда взялся?! – С перепугу Василий заблеял фальцетом.

– Дык… живу я тута! Домовой я, Епифаном звать. – Представился мохнатый субъект. – Здоровьичка желаю, хозяин!

На этом месте мозг Шумского решительно воспротивился дальнейшему развитию событий и нажал стоп-кран. Проще говоря, Василий брякнулся в обморок прямо со стула, так и не выпустив из руки свою картину.

По кухонному столу перекатывался круглый шарик, он сиял, обласканный последним прикосновением тающей луны.

Полная майская луна висела над городом, точно волшебное блюдо, по которому вот-вот пойдет наливное яблочко, оживляя тени былого и призраки грядущего.

Никита сидел в своей комнате, сложив руки на подоконнике и опираясь на них подбородком. Он не сводил глаз с огромного невероятно чистого небесного ока. Какая красивая луна! Пожалуй, можно понять, почему ее так любят разные сверхъестественные сущности: наверно, она и есть подлинная владычица царства По-Ту-Сторону-Дня, великая и могущественная, зовущая и холодная. Однако, восхищаясь, Никита держал в уме вовсе не призрачную природу лунного света, а то, как узнать тайну. Ангел во сне сказал, что луна укажет способ попасть в квартиру, которой нет. Мальчишка был уверен: именно там прячутся все пропавшие без вести, хотя и не знал, откуда пришла к нему эта уверенность. Но, если пораскинуть мозгами, выходило логично: исчезнувшие люди как бы существуют и в то же время как будто бы нет, и квартира имеет схожее положение – одновременно вроде как есть и вроде как нет. Что тут может подсказать луна? Да и как? Превратится в голубя и сядет на подоконник? Или поскачет путепроводным клубком? Вряд ли!

Никита почесал веснушчатый нос, и, стараясь ступать абсолютно неслышно, заглянул в спальню: мама спала, укутавшись в одеяло по самый подбородок, и в этот момент очень походила на девчонку – тоже рыжую, как солнечная осень. Размеренное дыхание указывало на глубокий сон, и Никита предположил, что, если он очень осторожно сейчас выйдет из квартиры, то сумеет не разбудить маму. Так он и поступил, однако, памятуя свой прошлый исход, предусмотрительно набросил на пижаму куртку.

У мальчишки получилось шмыгнуть мышью. Этаж спал, погруженный в темноту, ибо на днях какой-то, с позволения сказать, умник расколошматил лампочку, а другую еще не вкрутили.

Никита выбрался из коридора на ощупь и взбежал наверх: техэтаж почему-то оказался незапертым. Серебряный свет заливал пол, плескался и шелестел, как море. Или это ветер за окном?.. Луна, как почудилось Никитке, стала здесь значительно ближе, чем виделась из его комнаты – причудливый цветок, распустившийся в сердце ночи.

Никаких перемен на чердаке мальчишка не заметил: по-прежнему пусто, грязно и зябко. Темный прямоугольник двери в бледном голубоватом свете виделся порталом в иное измерение. А вдруг это вовсе не кажется? Никита подергал ручку – она ни грамма не шевельнулась, но постучаться, как несколько дней назад, он почему-то не осмелился. Честно сказать, страх ворочался в груди: в лунно серебрящейся полутьме скрывались жутковатые образы, моментально ожившие в детском воображении. Одно дело шастать по техэтажу утром, когда светло, и совсем другое – в ночи, когда не знаешь, какое чудище выскочит из тени…