– Веди, – отодвигая рукой плащ, произнёс он, – тебе известно, что случилось?

– Прибыл гонец с важными известиями, но Милорд Баквел приказал мне лишь отыскать вас, а не лезть в детали.

– Как он был одет?

– Серый комбез и плащ с вышитым на нём зелёным кленовым листом.

Ниомир нахмурился.

– Зелёная Роща.

– Да, Господин, – посыльный сглотнул, почувствовав перемену в настроении кузнеца. – Зелёная Роща.

Моросящий дождь, словно нащупав слабину в обороне, превратился в ливень, заливая последние сухие островки. Сквозь тяжёлые облака с трудом пробивались редкие солнечные лучи, отбрасывая призрачные блики на сторожевую башню, с верхушки которой струилась вода. Одинокий стражник, стоявший на крепостной стене, заметил Ниомира и кивнул, вытирая мокрое лицо рукавом рубахи, ещё более промокшим, чем его собственная кожа.

Не обращая внимания на барабанящий дождь, Ниомир прошёл мимо двух стражников, которые при его появлении вытянулись по стойке смирно и отрапортовали:

– Милорд ждёт вас в столовой.

Тяжёлая дверь поддалась с тихим скрипом, выпустив наружу тепло. Его встретила музыка стихии – дождь перебирал струны ветра, а в такт ему потрескивали багровые угольки, пламя которых облизывало каменные стены.

В дальнем углу дубового стола, на высоком стуле, сидел Брог Баквел, разглядывая причудливый танец, созданный игрой ветра и огня. В трёх шагах от него замер тот самый гонец – мальчишка лет двенадцати, усталый, с испачканным и порванным подолом плаща.

– Не старше моего младшего… – промелькнула у Ниомира мысль. – Милорд!?

– Говори, – махнул рукой Брог Баквел.

– Меня прислала леди Лиана. Одиннадцать дней назад её старших сыновей, Форка и Аарна, забрала ночь, через два дня Милорд Тран направил много людей за «Буйством Данрика»…

– Мальчик, перед тобой стоит Ниомир Арнийский, уважай память его предков и правильно выбирай слова, – мягко, но твёрдо оборвал его Брог. – Продолжай!

– П-простите, Господин… Милорд Тран направил людей на юго-восток, вглубь Жёлтого леса и в Флосфорд за красной смолой. Он хочет…

– Всех спалить, – тихо подытожил Ниомир.

Ещё вчера Брог «Горький» казался незыблемым, словно высеченный из тёмного гранита исполин. Грозная фигура, некогда внушавшая страх одним своим присутствием, возвышалась над остальными, источая непререкаемую силу. Его имя, давно утратившее родовые привязки, теперь тесно сплеталось с легендами. «Горьким» его прозвали не просто так: за годы он сроднился с семенами амарума, терпкими, обжигающими язык, но дарующими выносливость. Этот горький хлеб стал его судьбой, источником могущества и проклятием одновременно.

Но теперь, в этот тусклый рассвет, от прежней незыблемости не осталось и следа. Взгляд, некогда пронзительный, тяжелел, потухшие зрачки больше не сверлили собеседника насквозь. Его широкие плечи, привычно облечённые в тёмную ткань, казались осевшими, а кожа, некогда матово-золотистая, приобрела нездоровый землистый оттенок. Лишь отголоски былой силы ещё таились в его фигуре, но даже они медленно рассеивались, подобно дыму от тлеющих углей.

С трудом приподнявшись со своего массивного кресла, Брог сделал едва заметное движение рукой – властное, но уже не такое стремительное, как прежде. Этот жест, ещё вчера казавшийся молчаливым приговором, сегодня был похож скорее на рефлекс, на тень былого величия.

Гонец, замерший в ожидании у порога, уловил этот знак. Его спина мгновенно выпрямилась, пальцы рефлекторно сжались, а лицо застыло в выученной маске почтительного внимания. Он не осмелился сразу уйти – будто надеялся, что Брог добавит что-то ещё, уточнит, пояснит… Но тот лишь молча указал на дверь, и этого было достаточно.