– Все это так… но молодая леди должна интересоваться не преступниками, а хорошими партиями для замужества, – заметила тетушка, отставляя чашку с чаем.

Вивиан молчала, пальцы ее непроизвольно сжали край скатерти с вышитыми розами – теми самыми, что когда-то украшали обои в ее детской. За окном гудел трамвай, разнося по городу заголовки ее статей, но здесь, в гостиной с портретами прабабушек в кринолинах, время застыло, как чай в забытой чашке.

Ее путь в журналистику был похож на восхождение по лестнице с оборванными ступенями: годы в роли «девочки на побегушках» в душной редакции, где потолок был низок, а взгляды мужчин – полны похабства. Ночи, проведенные за переписыванием чужих заметок при тусклом свете керосиновой лампы, когда пальцы немели от чернил, а глаза слипались от усталости. И тот день – душный, как перед грозой, – когда редактор газеты, строгий, но справедливый мистер Грэм, бросил на ее заваленный корреспонденцией стол записку с размашистым «Харпер, хочешь попробовать что-то стоящее? Найди мне историю», словно кидал кость голодной собаке.

Она нашла. Не историю – бомбу, всколыхнувшую весь Бостон. Первая полоса с ее именем пахла свежей типографской краской и победой. Но здесь, в столовой с портретом прадеда-адмирала, смотрящего на нее через века с немым укором, эта победа казалась пеплом.

– Ваша прабабушка Элеонора, – тетушка провела пальцем по краю блюдца, оставляя след на позолоте, – вышла замуж в шестнадцать. А вы в двадцать пять все еще играете в репортера.

В воздухе повис запах лаванды из букета на камине – аромат, который Вивиан ненавидела. Он напоминал ей о похоронах.

– Возможно, тебе стоит задуматься о более спокойной жизни, – с нажимом произнесла Агата. – Например, выйти замуж.

– Как только преступность в этом городе исчезнет бесследно, обещаю пересмотреть свое отношение к балам и шляпкам, – улыбнулась Вивиан, наслаждаясь тем, как едва заметно дрогнули уголки губ ее тетушки.

– Рано или поздно тебе придется сделать выбор, дорогая, – ровно произнесла Агата, откладывая ложечку. – Или ты выйдешь замуж за приличного человека и будешь жить достойной жизнью… или закончишь в одиночестве, зарабатывая себе на хлеб статьями о пьяных политиках.

– Что ж, если выбора всего два, я возьму третий, – отозвалась Вивиан, откидываясь на спинку стула.

– Третий?

– Да. Стабильный доход, приличное имя в газете и независимость.

Тетушка покачала головой, словно та женщина, что впервые увидела светское платье с глубоким декольте.

За окном прогрохотала конка, нарушив паузу. Вивиан быстро доела свой тост с маслом, допила кофе и, встав из-за стола, аккуратно отодвинула стул.

– Благодарю за завтрак, тетя, – сказала она, чмокнув пожилую женщину в морщинистую щеку. – Было как всегда вкусно.

Агата кивнула, по-прежнему внимательно разглядывая ее.

– Постарайся хотя бы сегодня не вляпаться в очередную авантюру, – наконец сказала она, аккуратно промакивая губы накрахмаленной салфеткой

– Я? Никогда, – лукаво улыбнулась Вивиан. – А сейчас меня извините – опаздываю на встречу с полицейским инспектором. Он обещал рассказать о кражах в порту.

– Инспектор? – тетушка побледнела, будто услышала слово «бордель». – Ты же не пойдешь одна в тот… вертеп?

– В участок на Корт-стрит? – Вивиан надела шляпку с узкими полями и шелковой лентой, смягчающей взгляд. – Не волнуйтесь. Мистер Уиттакер любезно обещал меня сопроводить.

Имя Дэша прозвучало, как пощечина. Тетушка Агата замерла, словно пытаясь решить – успокоиться от мысли, что Вивиан под каким-никаким но присмотром или ужаснуться тому, как много в жизни ее племянницы этого жалкого репортерешки.