Болтливость Вольга меня удивила. А учитывая его состояние после праздника – я была поражена.

– Ты мне, кстати, не ответил. Тебя зовут Святослав? Вольг – не твоё имя?

– А ты слишком любопытна, – он засмеялся. – И чувство сострадания тебе не знакомо. Дай поесть, а? Видишь же как мне плохо?

Со смешками он пододвинул к себе блюдо, которое Нина заботливо оставила на столе.

От еды шёл пар. Она позаботилась, чтобы та оставалась горячей. Невозможно перестать удивляться и восхищаться этим местом.

Я ждала пока Вольг уминал свой завтрак.

– Я понял, ты не отстанешь, – беззлобно сказал он. – Да, меня зовут Святослав, а фамилия – Вольгов. Но прозвище так приклеилось, что даже за пределами лагеря все забыли про моё имя.

Он залпом осушил целый чайник и удовлетворённо откинулся на стуле.

– Так домой ты уже не хочешь?

Вопрос был без злобы, чистое любопытство. Ну и немного сарказма, конечно.

– Сложно хотеть того, что невозможно.

– У тебя остались родные в твоём мире.

Я не ответила. Меня поглотили размышления.

Я перестала думать о возможности вернуться домой. Можно свалить всё на магию, на связующие нити.

Но что, если это не так? Что, если вина целиком на мне? Что я сделала, чтобы разобраться с этим? Ничего. Смирилась и покорилась.

У меня пересохло во рту.

– Не отвечай, – тихо сказал он. – Не моё это дело.

Вольг делал вид, что ему очень интересно рассматривать окно в кухне.

Я не выдержала и нарушила тишину, мой голос дрогнул:

– Даже думать об этом мне тяжело, я ведь никогда не увижу родных. Я предала их, – я укоризненно мотнула головой. – Тошно от этого. И как относиться ко всему? Как относиться к себе?

Вольг внимательно выслушал меня.

– В твоём мире вы слушаете только разум и сердце. А в нашем ещё есть магия. Она направляет туда, куда ей нужно. Противиться ей невозможно, проще поддаться, – отвечал он. – Но, могу тебе сказать, она никогда не ошибается. И ваша связь, пока такая хрупкая, она не просто так. И хочется верить…

Я раздражённо перебила его:

– Верить в великую цель, чтобы перестать называть себя предателем?

Хорошее настроение испарилось. Не попрощавшись, я вышла во двор.

Я бродила по улице и размышляла.

За время, что мы пробыли тут, я ощущала изменения. Словно во мне появился стержень.

Сила, не волшебная, а внутренняя.

Дома я погрязла в бытовых делах, в работе. Не замечая себя. Но здесь меня не покидала мысль, что я чего-то стою, что я должна стать частью этого мира. Опасного, злого, но в то же время удивительного, волшебного и яркого.

Рассматривая всё, что окружало меня, я не переставала удивляться, насколько настоящим всё было здесь. Словно я нашла недостающие детали головоломки. Всё здесь казалось цельным. И я в том числе.

Во мне шла борьба. Предательницы с мечтательницей.

Я шла по дороге, думая о вчерашнем вечере.

Когда Александр поцеловал меня, я в один миг отрезвела. Внутри зашевелилась та часть меня, которая ещё цеплялась за прошлую жизнь, за возвращение домой. Я пыталась заглушить тихий звон нитей, не обращая внимания на их натяжение. Я просто ушла.

После праздника мы не виделись. Я не знала, что он думал обо всём. Может, разозлился и усердно искал способы, как избавиться от меня.

Погруженная в свои мысли, я и не заметила, как дошла до леса.

Деревня осталась позади на приличном расстоянии, а передо мной ровной стеной стоял густой лес. Оттуда не было слышно ни звука. Деревья стояли неподвижно. Сокол говорил, что одной тут лучше не гулять…

Я заметила, как слева, за деревьями мелькнула тень. Покачнулись ветки.

В нос ударил едкий гнилостный запах.

Кусты, что росли у края леса плотным рядом, зашевелились, и оттуда раздалось шипение: