Слишком много силы, тьмы и гнева. Гроза, смерч, ураган – всем этим стал Александр.

Нечисть жалобно выла, трусливо убегала в чужие земли – лишь бы спастись от того, кто стал в разы страшнее их самих.

Поглощённый этими воспоминаниями, я дошёл до лесного дома.

Дверь была приоткрыта. Я задержался перед ней и постучал – один длинный, два коротких.

Александр сидел, поставив локти на стол и уперев кулаки в лицо. Вид у него был отстранённый, он погрузился в размышления.

Заметил ли он моё постукивание? А шаги?

– Не смотри на меня так, – сказал он. – Я услышал тебя, как только ты прошёл во двор.

– Они могли сделать вид, что это я, подражая.

– Могли, – ответил Александр. – Но пройти не получилось бы. Защита, Фёдор!

Я подавил улыбку и сел напротив.

Сокол пододвинул ко мне один из сложенных листов бумаги:

– Я храню их здесь. Когда перечитываю её письма, стихи – кажется, что того дня не было и она вот-вот передаст очередное послание. Бумага всё ещё хранит её запах.

Я развернул лист и сразу узнал этот почерк.

Она каждый день писала сыну. Старалась таким образом извиниться за его вынужденное заточение на краю земель, вдали от дома и семьи. Пыталась через лист бумаги передать свою любовь и тоску.

Нахождение в этом доме, воспоминания о матери – он переживал больше, чем показывал.

– Почему ты здесь?

Александр молчал, собирая письма в стопку.

– Мне нужно подумать. В тишине.

Я молча кивнул, боясь сбить его с мысли.

– Да и дома я не могу находиться, всё с ума сводит! Это так странно, я столько ждал и надеялся, что проявятся связующие нити… Но чтобы так! Я прямо ощущаю, как она пытается оборвать, испепелить, уничтожить! Неужели они так её тяготят?!

– Ей чуждо это, – успокаивающе ответил я. – Страшно. У неё в разуме словно барьер стоит и не пропускает чувства и ощущения, пробуждающие нити. Дай ей время.

– А если это снова повторится?… В темнице… Я думал, что всё, потерял так и не успев обрести. Упустил! Снова!

– Не начинай! Никто не ожидал, что Драган так себя поведёт!

Мой наставнический тон заставил его поднять глаза. В них сверкали опасение и тревога. Но он быстро унял чувства, вернув жёсткость и уверенность своему взгляду.

– Изучи книги, ещё раз, вдруг мы что-то упустили. Ищи упоминания о разрыве связи.

– Ты с ума сошёл?! Знаешь же, что это невозможно!

– Я ей пообещал!

– Ну и дурак! Нет таких способов. Связь даёт единение духа, поэтому по отдельности жить нельзя. Только смерть разрывает нити.

– Знаю…

– Ну а ей к чему лживые обещания?!

– Да чего ты прицепился то! Ты сам сказал дать ей время. Вот, пожалуйста.

Повисла тишина.

– Фёдор, – более спокойным тоном продолжил он. – Когда она рядом, я ощущаю такой поток силы… И когда моя сила соединится с той, что сокрыта в Северине, что тогда произойдёт?

Я думал над ответом.

– Учитывая дары, которыми наградило тебя мироздание… Сложно представить. Но сила станет огромной. Поэтому спешить не нужно, иначе она не справится. Нужно учить, постепенно.

– Как только связь проявилась, на меня как из ведра вылили все чувства. А она – ничего?

– Похоже, что нет. Но и эту плотину прорвёт, как бы потом не захлебнулась.

Сокол прыснул.

– Я помогу, как смогу. Но не давай ей надежд на возвращение. И не будь говнюком, – я старался разрядить обстановку, отвлечь его. – Вольга подальше держи, а то часто он ей зубы показывает.

– Пусть привыкают, – хитро улыбнулся он. – Возвращение же невозможно.

Озорной огонёк мелькал в зелёных глазах.

Я всегда радовался, видя его таким. Живым.

Александр усмехнулся:

– Драгана аж передёрнуло, когда между глаз его Пса красовался мой нож. Надо было всех убить, теперь придётся отлавливать.