– Молодец.

– Сама знаю.

– Тоже молодец. Только вот представь себе, что море не синее, а зелёное.

– Так оно зелёным и было. Хотя называлось Чёрным, а мама говорило, что оно синее.

– Нет, я не про это! Вот представь: лес – и море.

– В смысле, море – лес?

– Ну да! Я сегодня утром проснулся, а в окошко – море! А я знаю, что я в лесу, в тайге. В домике гостевом, охотничьем. На Дальнем Востоке. Море там тоже рядом – океан, Тихий. Но он за горой. А тут – тайга. И в окно плещет! Волнами словно. Зеленью! Хвоей! Запах опять же.

– Окно открытое, да?

– Нет, закрытое. Но ощущения, что запах – насквозь: сквозь стены, стекло, через меня.

– Жуть!

– Жуть потом была…

– Реальная?

– Не то слово! Я с дивана встал, к окну подхожу, носом к нему прилипаю, а мне с той стороны – нос в нос – медведь! Морда – во! Здоровенная! И ощущение, что улыбается.

– И что?

– Я как заору!

– А он?

– И он тоже!

– А потом?

– А потом мне объяснили, что этого мишку гости прикормили. Сгущёнку ему оставляли. Он и повадился. Как кто приезжает или прилетает, под утро приходит и… улыбается. Сладкое так выпрашивает. Научился же!

– А почему утром?

– Так народ-то пьющий в основном приезжает. С вечера да ночью гудят, а утром отходят.

– И?

– А мишка, как я, алкоголь не переносит. Под утро, как всё немного выветривается, идёт.

– Здорово!

– А теперь ответь мне: почему, когда я позвонил, ты мне в трубку зарычала? Я-то ведь, грешным делом, подумал, что это опять зверь лесной припёрся – даже в окошко поглядел.

– Да-а! – Катька махнула рукой. – У нас тут бабулька вчера умерла. Ну я доброе дело сделала – всем её знакомым эсэмэски отправила. Вот и звонят. Достали уже!

– Зря ты так. Если звонят, значит, человек хороший был. Дай Бог, чтобы по нам так звонили, когда уйдём.

– Я ещё не собираюсь.

– Я тоже. Но кто знает… Я тут недавно с писателем познакомился. Фамилия Зеленин. У него стихи, оказывается, есть. Разные. Коротенькие – такие умильные! Одно мне запало. Называется «О кирпичах».

– Прочитаете?

– А как же! Слушай!

Катька поудобнее умостила пятую точку на своей кровати, приготовившись слушать долго, но стих действительно оказался коротким.

– Кирпич. Силикатный. Крепкий. Тяжёлый – всё здорово! Но почему на мою голову?!

Катька задумалась, а потом затряслась от смеха – захрюкала, заставив вздрогнуть Наталью.

– Ты чего?

– Да мне тут стихотворение прочитали! – Катька хрюкнула ещё раз.

– Ты с кем-то, не одна?

– Нас в палате двое.

– А-а! А мне пора.

– И всё?! – изумилась Катька.

– А что, понравилось?

– Да, – Катька искренне вздохнула. – Прямо как сказку прочитали. Про медведя. И море я вспомнила…

– Ну тогда я ещё раз позвоню. Правда, не сегодня.

– Ладно, – согласилась Катька. И дёрнулась: – Э-э-эй!

– Чего? – не поняли её.

– Давайте хоть, в конце-то концов, познакомимся! – потребовала она. – Меня Екатериной зовут. По отчеству Владимировной. Но оно мне не нравится. Я летом паспорт буду получать – сменю. Только ещё не решила, на какое.

– А меня зовут Матвей. По отчеству – Михайловичем, – мужчина на том конце явно куда-то торопился. Неплотно прикрыв трубку рукой, кому-то сказал: – Секундочку, я заканчиваю разговор.

– А фамилия у вас есть? – понимая, что сейчас придётся расставаться, заторопилась Катька.

– А как же! – Матвей Михайлович рассмеялся.

– Какая? – потребовала Катька ответа.

– Еврейская! – мужчина уже не рассмеялся, а расхохотался. – Всего тебе доброго!

– И вам, – вздохнула Катька. – Тоже.

Некоторые здорово умеют разговаривать. Им даже не нужно здороваться. Позвонил, спросил: «Ты море видела?» – и всё. И получился разговор. Хороший такой, даже настроение улучшилось! А то после завтрака.