Делались обращения к текстам итальянских[193], немецких[194], польско-литовских[195], армянских[196] хронистов и анналистов, византийских хронографов[197] и древнерусских летописцев[198], нередко упоминавших Кафу по различным поводам.

Наконец, завершают круг повествовательных источников некоторые эпические и поэтические сочинения XIII–XV вв.[199], дающие яркие образы торговых людей того времени и незабываемые примеры бытования импортных вещей.

8. К особой группе отнесены лингвистические источники. Здесь имеется в виду историческая лексика, то есть термины, понятия XIII–XV вв., обозначавшие товары, меры измерения, денежные единицы и т. д. Подобная терминология извлекалась из средневековых глоссариев, в частности, из трехъязычного, латинско-команско (тюркско) – персидского словаря начала XIV в., составленного, вероятнее всего, в Кафе и известного под названием «Кодекс Куманикус»[200], а также из латинско-немецкого вокабулария, присоединенного к тому же кодексу. Полезными были различные лингвистические тезаурусы, содержащие средневековую лексику[201].

9. В специфическую группу были объединены картографические источники. Среди них выделяются описательные приложения к картам – латинские портоланы[202], греческие периплы[203], арабские лоции[204], включавшие описания береговой линии Черного моря, Крымского полуострова, обозначения гаваней, расстояний до них, визуально воспринимаемых особенностей рельефа и других ориентиров.

Особое место занимают сами карты, вычерченные по компасу. Самые ранние чертежи Черного моря с указанием Кафы созданы в картографической мастерской Пьетро Висконти и датируются 1311 г.[205] Наиболее широкой географической номенклатурой Севера отличался «Каталонский атлас» 1375 г.[206], упоминавший Сибирь, некоторые северные города, например, Тверь, Ростов. Важны также мало известные карты Баттиста Аньезе 1546 г.[207] и Джакомо Руссо 1569, 1577 гг.[208], отличающиеся ретардацией географической номенклатуры почти на столетие. Давая достаточно точный контур морского побережья, составители карт XIV–XV вв. ограничивались весьма условным и схематичным отображением континентальных областей, редко выходившим за пределы античного кругозора.

10. Незаменимым подспорьем в исследовании стали эпиграфические источники. Среди них относительно лучше известны латинские надписи XIV–XV вв. из итальянских поселений в Северном Причерноморье[209]. Органичным дополнением могут служить армянские[210], тюркские, персидские, арабские [211] и еврейские[212] надписи из Крыма. Они различались по характеру – строительные, закладные плиты, посвятительные, почетные надписи, эпитафии. Эти своеобразные памятники отражают живое сообщение Крыма с Малой Азией и Палестиной, сообщают о выходцах из различных земель и стран, что еще не находило должного освещения в специальной литературе.

11. Весьма ответственная роль отводилась нумизматическим источникам, почти не учитываемым в исследованиях подобного типа. Прежде всего, специальному анализу были подвергнуты находки иностранных монет XIII–XV вв. на территории Феодосии, позволяющие определить структуру внешних экономических связей города; это были монеты итальянских государств, Византийской и Трапезундской империй, Золотой Орды, тюркских эмиратов и др.

Затем, были проанализированы находки монет кафского чекана XV в.[213] за пределами города, что дало возможность преодолеть молчание абсолютного большинства источников о торговом обмене между Крымом и северными землями.

12. Наряду с этим, учитывались археологические источники.