Решила, что приму душ позже, когда все приготовятся ко сну, чтобы избежать едких фраз и уколов в сердце.

– Агата? Ты не со всеми? – отец Доминик тепло улыбнулся, жестом приглашая пройтись.

Мне бы хотелось рассказать ему о том, что произошло, вместо этого я сказала:

– В молельном зале у меня закружилась голова от спертого воздуха, я вышла подышать.

Лгунья, ужасная лгунья.

Но я хотела бы сама со всем справиться, не прибегая к помощи извне.

– Отец Доминик, могу ли я задать вопрос?

Он утвердительно кивнул.

– Для чего нужно очищение бичем, если я не совершала тяжких грехов?

– Настоятельница перенесла наш разговор об этом. Результатом диалога я поделюсь с тобой, не сомневайся, – он улыбнулся, и я снова загляделась на завораживающе-ровные передние резцы.

Когда я вернулась в настоящее, отца Доминика рядом уже не было. Внезапно опустившаяся на плечо тяжелая рука напугала меня, заставив закричать.

Побледневшая сестра Долорес скривилась от моего крика.

– Простите! Вы напугали меня. То есть…

Она подняла руку и покачала головой, открыла рот чтобы что-то сказать, но с громким хлопком закрыла его, снова помотав головой. Передумала, должно быть.

Она медленно прошла до конца стены и скрылась за садовой аркой.

Всё ещё напуганная, я постаралась выровнять дыхание. Звон колокола оповестил о начале занятия и я поспешила вернуться в монастырь.

* * *

Я уже сидела за первым столом, ожидая, когда вернется сестра Долорес или отец Доминик. В последнее время я даже не интересовалась почему больше не вижу её, святой отец тогда сказал, что она заболела, но сегодня она выглядела вполне бодро, не считая бледности. Должно быть, что-то действительно мешает ей вернуться к прежней жизни раз её уже так долго нет. Обида от жгучей пощечины давно прошла. Да я и не думала обижаться на неё всерьез, зная её абсолютную веру и вспыльчивый нрав, она всё равно была той, кто наставлял меня добрых пять лет.

Может быть, у неё получилось бы утихомирить послушниц, которые взъелись на меня. Она волевая, в каком-то смысле даже свирепая, насколько это возможно для монахини, но ей бы не стоило труда прекратить все праздные разговоры.

Заходили девушки, окидывая меня презрительными взглядами, по комнате пронеслись смешки. Я осталась одна, вокруг меня не было занятых столов, они начинались через один.

Смешки и язвительные комментарии стихли, когда вошел отец Доминик.

– Когда вернется сестра Долорес? – задала вопрос Жанна.

Святой отец медленно развернулся, окидывая взглядом происходящее и разумеется от его взгляда не ускользнуло, что все расселись так, будто я ядовита и каждый вдох рядом со мной несет смерть. – Она не вернется, – холодно проговорил он.

– Она заболела?

– Её перевели?

Положив книгу на стол, он выпрямился и бесстрастно ответил:

– Она не вернется, потому что отправилась к Всеотцу. Упала с лестницы в восточной башне.

Девушки притихли, но продолжили кидать косые взгляды на меня.

– Давно? – спросила я.

– Больше двух недель назад.

Волосы на затылке зашевелились. Я же видела её чуть больше четверти часа назад. Мне не показалось. Это точно была не одна из этих бесплотных теней, что мерещатся мне по ночам.

Сглотнув вязкую слюну, я сжала пальцы в кулаки, пытаясь унять дрожь.

И тут я услышала то, что мне не понравилось:

– Вы помните, что сестра Долорес влепила Агате пощечину? Вдруг та из мести её столкнула?

– Да, от грешницы можно ожидать чего угодно.

– Я живу рядом с ней, она каждую ночь страшно кричит, я иногда до самого утра в себя прийти не могу. Демоны видно к ней приходят.

– Скорее бы её выгнали.

– Про святого отца если расскажем, то больше не увидим его. Нужно что-то другое придумать.