Не понимаю, что на него нашло. Я никогда не вела себя как-то вызывающе, чтобы он мог подумать обо мне такое.

Теперь я лишилась премии, а деньги мне нужны как воздух. Но самое страшное, что теперь за любую ошибку я могу лишиться и работы. При том что моя кандидатура в «МаджестикКомпани» под большим вопросом.

Минуту стараюсь дышать глубоко, чтобы успокоить напрочь расшатавшиеся нервы, после чего принимаюсь за документ. Когда несу его, с меня сходит сто потов, пока судья проверяет его. К счастью, до конца рабочего дня я больше не слышу замечаний в свой адрес и когда «босс» уходит домой, выдыхаю, поняв, что все это время находилась в состоянии напряжения.

Следующие несколько дней проходят менее напряженно, но я чувствую перемены со стороны судьи Ричардсона. Каждый раз, когда я отчитываюсь перед ним, на его лице появляется выражение полного удовлетворения, как у кота, наевшегося вкусной еды с хозяйского стола. Иногда мне пробирает такая сильная злость, что хочется заехать по его сальной физиономии. Приходится прикладывать титанические усилия, чтобы держать себя в руках. Я вообще стараюсь не смотреть на него, чтобы он не подумал будто я строю ему глазки, чего в принципе никогда не делала. Даже если на секунду представить, что судья Ричардсон мог привлечь меня как мужчина, то я все равно никогда не стала бы нарушать свой профессиональный принцип – смешивать работу и личную жизнь. А он к тому же еще и женат, имея двух сыновей и дочь. Это уже двойное табу.

Все эти дни я работаю как ломовая лошадь, поскольку он закидывает меня распоряжениями одно за одним. Мне приходится по несколько раз проверять себя, чтобы не совершить ошибку.

Что касается нашего общения с Нилом то оно набирает обороты, хоть я далеко не сразу отвечаю на его сообщения. Вчера он даже позвонил мне пока я мыла полы в вечернюю смену, и мы мило с ним побеседовали. Он сообщил, что задерживается в Лос-Анджелесе до понедельника и очень надеется на следующей неделе увидеться со мной. Я не стала отказываться, но и не смогла дать ему внятного ответа. Я все еще не уверена, что нам стоит что-либо начинать. Не хочется, чтобы он впустую тратил свое время на меня.

Когда наступает пятница, я уже не жду звонка с «МаджестикКомпани» и уверена, что они взяли кого-то кто подошел им больше.

– Мисс Блэквуд! – дверь в мой кабинет резко распахивается, и на пороге появляется разъяренный судья Ричардсон с красным, как переспелый помидор лицом. – Что черт возьми, вы себе позволяете? – кричит так громко, что стены сотрясаются.

– Ч-что я сделала? – инстинктивно поднимаюсь со стула, пытаясь спрятаться за его спинкой.

– Когда я сказал вам принести мне проекты мотивировок по предварительным ходатайствам?

– К-когда? – растерянно хлопаю глазами, не помня, чтобы он вообще говорил мне об этом.

– Сегодня до двенадцати дня! Уже почти два часа, а вы не удосужились выполнить порученное вам задание! Я больше не намерен это терпеть! Вы уволены!

– Мистер Ричардсон, прошу, не надо! – так крепко хватаюсь на спинку стула, что искусственная кожа на нем начинает трещать.

– Ничего не хочу слышать! Пишите заявление и убирайтесь! – выходит из кабинета, громко хлопнув дверью.

Закрываю рот рукой, заглушая горький плач, рвущийся из груди. Прикладываю другую руку к грудной клетке, боясь, что сердце сейчас просто разорвется. Окутывает полное отчаяние и неверие в происходящее. Ощущение, что я падаю с высокой скалы в черную бездну.

Мотаю головой, смахивая слезы, и иду к двери, чтобы попытаться хоть как-то исправить свое положение.

Стучусь в дверь кабинета судьи и слышу его противный голос на той стороне. Открываю дверь дрожащей рукой и войдя, закрываю дверь за собой.